Пустил по следу – обокравших люк.

Погоня мчалась, устали не зная.

Дюк вёл Степана, точно по следам.

Куда река стекается стальная

Благодаря, пройдохам и ворам.

«Приёмный пункт» завален был металлом.

Средь прочего – чугунные блины,

Лежали обличительным навалом,

И подтверждением явной их вины

Пахомов вызвал главного в «Комхозе».

Мол, вот вам враг – блудливая лиса.

И от себя добавил столько в прозе,

Что уши, вдруг, завяли и у пса.

Но дальше все закончилось…испугом.

Приемщик штраф – с ухмылочкой отдал.

А к вечеру пошло обычным кругом…

Он крышки, как и прежде, принимал.

Вздохнул Степан, забрал добро Коляна.

Отнес тому, чтобы в тепле сидел.

Все ж с крышкой люк – уже не просто яма.

Какой ни есть, а собственный удел.

Потом топор взял в плотницкие руки,

Тесал горбыль, как будто шел на бой.

Пока Колян ловил, пригревшись, глюки.

Образовалось все само собой.

Для Дюка сбил Пахомов чудо-будку.

Вблизи жилища друга и бомжа.

Чтоб без присмотра даже на минутку.

Теперь та крышка больше не была.

Глава тридцать седьмая

Местный «Страдивари»

Сплошь в «Зооуголке» теперь заботы:

Вольер Пахомов чистил для ослов,

Как вдруг начальник выдал за работу

Билет на выставку шедевров мастером.

А там охраны – как у государя,

Хотя, висит лишь скрипка под стеклом.

– То, – говорят, – Работа Страдивари

И стоит в «евро» – сущий миллион!

Тут на Степана снизошла идея:

– Я сам, подобного, способен настрогать!

Тем более, тенистая аллея

Растет за домом. Что ей пропадать?

Писал он заявленье словно Гоголь.

В нем стребовал с начальственных особ:

– Спилите, прям, под корень каждый тополь.

Упасть на головы прохожим, чтоб не смог!

А с чурбаками обошелся круто:

К себе во двор сушиться их скатал.

На заготовки обработал грубо.

Потом и в «чистую» рубанком обстрогал.

Не раритет, для сдачи антиквару.

Но, балалайки вышли всем под стать.

Осталось только сбыт найти товару:

На рынке место бойкое сыскать.

Потом отметил странную примету:

По пятницам бывал охотней спрос,

Не Страдивари, но свою монету,

Народ к Пахомову на иномарках вез.

Так и спросил у парня из «Феррари»:

– Какой оркестр уполномочил Вас?

А тот ему: – Пусть, ты, не Страдивари,

Но для костра полешки в самый раз!

С тех пор Степан забросил балалайки.

Нашел занятие для совести милей –

Он высадил и поливает с лейки

У дома саженцы – аллеи тополей!

Глава тридцать восьмая

Конкурсный отбор

Степану по делам, зарплату

Вручают в «Зооуголке».

Гипнотизёр он лишь по штату.

А так – рабсила при метле.

С утра – дорожки обиходит,

Потом – с ружьем, как гренадер,

Половником он корм наводит

Питомцам клеток и вольер.

Затем растащит по кормушкам,

Не позабыв ни про кого.

Вот почему глядят зверушки

Всегда с любовью на него.

И вот когда все: чин по чину,

Положен отдых, он тогда

Цирк вспомнит, с книгой – как причину

Гипнотизерского труда.

Но вдруг – беда, какой не ждали,

Заходит шеф: – Степан, прости!

Нас очень строго обязали

На должность конкурс провести…

Едва заявка прозвучала,

Старик явился – смертный прах.

Видать, прошёл наук немало,

Как лыжи – боты на ногах.

– Такой мести-скрести не станет! –

Шеф сразу понял по нему.

– Хотя, конечно, если глянет,

Гипноз такому по плечу!

Откликнулась и мымра злая –

В руках магический кристалл.

Шеф её принял, точно зная:

– Врагу б такую не желал!

Шеф загрустил – от дум горбатый!

Видок в углу – не к чаю джем:

Стоят метелки и лопаты

Осиротевшие совсем.

На грязный коврик он у входа

Случайно глянул и…воскрес.

К следам пришельцев у порога

Возник живейший интерес.

Пахомов где? Подать Степана!

Снимай казённое добро –

Халат, ботинки без обмана,

Оставь лишь нижнее бельё.

Одежду взял. Обувку – тоже,

Умчался, не забыв носки.

Степана вмиг мороз по коже

Пробил обиды и тоски.