Валерка утверждал, что их антенна самая высокая в селе, поэтому их телевизор показывает лучше всех. Дружба с ним открыла мне доступ к телевизору практически в любое время дня. Я смотрел все передачи подряд, от выступлений генерального секретаря ЦK КПСС до летней Олимпиады в Мехико в 1968 году. А придя домой, пересказывал маме всё, что увидел и услышал, в подробностях. А некоторые эпизоды из кинофильмов даже показывал в лицах, совершенствуясь в ораторском и актёрском мастерстве.

«Москвич» готов к подвигу

Однажды Валерка повёл меня к небольшой деревянной постройке во дворе, приоткрыл дверь, и я ахнул: там стоял… автомобиль. Наполовину разобранный, но настоящий «Москвич-400». Валерка сообщил, что папка обещал покатать нас, как только закончит ремонт, и даже свозить на рыбалку. Так я стал кандидатом в круг избранных. Началось долгое томительное ожидание. Каждый день мой друг, как военную сводку, сообщал мне сведения о ходе ремонта.

Отец его, инженер-нефтяник, был человек занятой. Ремонт шёл медленно. Ожидание скоро стало невыносимым. Я теребил Валерку, он – отца, а дело не двигалось. В конце концов мечта покататься на машине перешла в разряд несбыточных, потеряла остроту, но застряла в моём сознании, как тупая заноза.

Всё случилось внезапно. Сразу после школы прибежал взволнованный Валера, и мы помчались. У открытого гаража стоял наш «Москвич» он был старенький, собранный из не менее старых деталей. Но каким же красавцем он нам казался! А тихонько урчащий мотор свидетельствовал о его готовности совершить подвиг: поехать.

Правда, покататься в тот день нам не удалось. Но мы своими глазами видели, как отец Валерки, дядя Миша, сел за руль, и «Москвич» медленно и плавно двинулся в путь. На улицу выскочили все соседи и восторженными криками приветствовали это чудесное движение. Проехав до конца улицы, дядя Миша развернул машину и направил её обратно гараж. Счастливый, он объявил нам: «Завтра едем на рыбалку!» Мы запрыгали на месте от накативших чувств и помчались готовить удочки.

Какой же долгой и тревожной была эта ночь! Я просыпался, вскакивал, выглядывал в окно: рассвет всё не наступал. В сердце закрадывалась тревога. Казалось, что солнце где-то за горизонтом заспалось в тёплой постели и забыло о своей вечной обязанности приносить людям свет и тепло или зацепилось за горизонт и не может выбраться. Часы-ходики чётко и громко отстукивали время. Я подходил к ним, пытался определить, сколько прошло минут, но стрелки будто замерли. Даже пытался слегка потянуть за привязанные к цепочке гирьки, чтобы ускорить движение.

Из глубины комнаты ласковый мамин голос уговаривал меня успокоиться и ещё немного поспать. Я ложился, ворочался.

Когда солнце вспомнило о земле и выстрелило первыми лучами из-за горизонта, меня разбудила мама. Схватив удочку и узелок с едой, я побежал в Нефтегородок.

Прибрежный карась

Мой друг уже стоял возле гаража. Потом появился дядя Миша. Пока мы в нетерпении топтались на месте, он завёл машину, выехал из гаража, поднял капот, стал слушать мотop и что-то крутить в нём длинной отвёрткой. Потом подошёл его друг, дядя Володя. Они стали курить и разговаривать. Время тянулось нестерпимо медленно. Мы с Валеркой просто извелись от нетерпения.

Наконец мужики уселись в машину, а я вслед за другом юркнул на заднее сиденье и замер. Салон со светлой обивкой, с зелёными лампочками, с блестящими ручками на дверях принял меня нежно и бережно. Даже скрип старых железных пружин казался прекрасной музыкой. Я ощутил полное блаженство. Когда мы поехали, это чувство усилилось многократно. Восторгом наполнился весь мой организм. За окнами быстро замелькали дома, деревья.