Снег, снег, снег… Долгов стал подумывать, не повернуть ли обратно, туда, где наст. Если все равно, куда идти, то лучше идти по твердому. Только ведь сил не хватит забраться вверх по уклону, уж лучше вниз.

И тут он наткнулся на тропу. Не веря в удачу, с волнением ощупывал ее.

– Га! Га-га,– вырвался у него то ли смех, то ли рыдание.– Прибежала, дура!

Пошел по тропе. Вскоре открылось широкое безлесное пространство, похожее на озеро. Кажется, оно и есть – озеро. По берегам угрюмо, безжизненно темнел лес. Противоположный берег тонул в темноте, смешанный со снежными вихрями. Постояв в раздумье, решил, что на озере не спасешься. Спокойно повернулся и пошел обратно по тропе.

Взобравшись на косогор, остановился перевести дух. Взгляд случайно скользнул назад, в сторону озера. Глянул и похолодел от страха: следом за ним по тропе быстро приближались две горящие точки. Волк! Это мог быть только он.

Быстро оглянувшись по сторонам, Долгов понял, что бежать бессмысленно. Он бросился к кустам и стал лихорадочно выламывать ветку потолще, не думая о смехотворности этой затеи. Выломал!

Горящие глаза, приблизившись метров на десять, замерли на месте. Прикидывает, с чего начать…

Выставив вперед ветку, Долгов до боли в глазах всматривался в мрак, пытаясь разглядеть зверя. Едва различимый силуэт шевельнулся и неуверенно стал приближаться. Приближаясь, зверь все отчетливее превращался… в белую лайку. Она шла и приветливо помахивала хвостом.

Долгов бессильно отбросил ветку.

– Ну, что ж ты… предупреждать надо,– растроганно пробормотал он.– Откуда ж ты такая хорошая?

Он заметил, что лайка хромает на правую заднюю ногу. Приглядевшись, увидел беспомощно болтающуюся культяпку. Сердце Долгова дрогнуло, он наклонился, погладил ее по голове и прошептал:

– Значит и тебе несладко, дружок. Хорошая ты моя, красивая собачка.

Обнюхав человека, лайка отбежала немного назад по тропе и призывно тявкнула.

– Хм,– удивился Долгов.– Никак приглашаешь? Наверно, где-то недалеко хозяин твой.

И Долгов двинулся за ней назад, к озеру. Пошли по льду. Лайка не торопилась, не убегала вперед. Так прошли с полкилометра. Внезапно вдали мигнул огонек.

– Ну, слава Богу,– вздохнул Долгов, стянул с руки перчатку и неумело перекрестился.

Собака вела себя беспокойно: навострив уши, замирала на месте, вслушиваясь в противоположный конец озера. Внезапно сорвалась с места, громко пролаяла и в секунду исчезла в темноте, словно была она не на трех лапах.

Свет все приближался. Он то исчезал, то вновь загорался призывно, пробивая снежную круговерть. Время от времени лайка подавала голос, приглушенный расстоянием и завывающим ветром.

“Что за люди там?”– с тревогой подумал Долгов, остановившись передохнуть.

Вдруг из темноты вынырнула белая лайка и залилась восторженным лаем, беспрестанно виляя хвостом. Через минуту Долгов различил силуэт человека, из-за плеча которого торчал ствол ружья. Незнакомец приблизился, молча и внимательно оглядел Долгова. Высокий, широкий в плечах, заросший густой бородой, он слегка смахивал на цыгана.

– С буровой?– спросил наконец.

– Нет, только направляюсь туда. Машина застряла, а я заблудился…

– Пошли,– коротко бросил незнакомец, повернулся и двинулся на огонек, поправив на плече ружье.

Долгов старался не отставать. Ближе к концу озера над белой гладью возвышался небольшой островок, заросший кустарником. На берегу из сугробов одиноко выглядывала ветхая землянка с тускло освещенным окошком.

Отряхнув от снега ноги, зашли внутрь. Вполсилы горела керосиновая лампа с отколотым сверху стеклом. Она высвечивала из полумрака широкие нары с ворохом старой одежды, полки на стенах. В углу топилась печка, наполняя землянку теплым, но удушливым ароматом еловых дров. Они звонко потрескивали, язычки пламени то и дело вырывались наружу через щель над дверцей. На плите шумно кипел черный от копоти чайник, выпуская из носика упругую струю пара.