Гусев достал рацию и вызвал Центральное.

– Это Гусев, – сказал он. – Клиент пытался бежать, обездвижен, сейчас грузим…

– Не «грузим», а «грузят», – поправили его «медики». Двое из них, отдуваясь, проталкивали носилки с Юриным через узкую проходную, а третий, с фонендоскопом на шее, руководил.

– …служба безопасности была спровоцирована клиентом и оказала сопротивление. Есть три незапланированных обездвижки. Немедленно сюда группу поддержки, милицейское прикрытие и обязательно нашего дознавателя, чем скорее, тем лучше. Похоже, здесь полно работы для него. Я остаюсь на месте, буду встречать. Только поскорее, ладно? Все, жду.

У проходной остановилась потерпевшая, щеку она теперь зажимала платком.

– Круто, – сказала Марина, оглядев лежащие на полу тела.

– Ну-ка, девушка, что это у нас такое? – подскочил к ней «врач». – Та-ак, посмотрим… Ничего страшного. Пойдемте, пойдемте…

– Счастливо, – бросил Марине Гусев.

– Пока, – вздохнула она. – Спасибо.

Валюшок подошел к бездыханному телу начальника поста, нагнулся и осторожно защелкнул предохранитель карабина, лежащего рядом на полу.

– Лихо ты их, – признал он. – Только в следующий раз меня не береги так, ладно?

– Тебя клиент перекрыл, – буркнул Гусев.

Валюшок поднял глаза на дырку в потолке и ничего больше не сказал.

Смерть Влада вызвала среди современников оживленную дискуссию: куда направилась его душа – на небеса или прямиком в пекло? Сторонники обеих точек зрения приводили свои аргументы, но со временем возобладал третий вариант, который и лег в основу легенды.

«Группа поддержки» объявилась минут через пятнадцать: три тройки выбраковщиков во главе с дознавателем АСБ. Выглядел дознаватель как форменный душегуб – нечто среднее между ожившей смертью и Дракулой из дешевой кинострашилки. Приданный группе милицейский представитель что-то ему рассказывал, а монстр заразительно смеялся и хлопал в ладоши.

– Ты не слыхал эту хохму, Пэ? – спросил дознаватель у Гусева, поднявшегося из кресла ему навстречу. – Парня спрашивают: чего это у тебя ухо в кровище? Да вот, говорит, пытался с собой покончить, ухо размочалил. Промазал, короче. Как же это: сам себе в голову стрелял и промазал? А ты попробуй, говорит, попади в таких условиях – я же на бегу стрелял…

Гусев одобрительно фыркнул.

– По-моему, я этот анекдот читал когда-то. Здравствуйте, товарищи.

– Ну ты и наколбасил тут! – заметил милицейский капитан, озирая поле боя.

– Завидно? – спросил Гусев, хитро прищурившись.

– Фу! Трое с газушниками, ты стрелял первым, разумеется…

– Туда посмотри, – Гусев ткнул пальцем вверх.

Милиционер поднял голову, увидел пулевое отверстие и впал в глубокое раздумье.

Под ногами принялись надрывно стонать: это первому охраннику вкатили антидот. Валюшка передернуло. Он уже испытал на себе, как бывает плохо, когда действие препарата обрывается искусственным путем.

– Отойдем, – посоветовал дознаватель, косясь на пострадавшего. – А то мало ли. Обувь потом не отчистишь, вонять будет неделю. Ну, Пэ, докладывай. Мы слушаем.

Гусев начал рассказ – очень сжато, но ничего не упуская. Валюшок отметил: первым делом его ведущий объяснил, что охрана не виновата, поскольку не знала, с кем имеет дело. Все-таки было в этом странном человеке нечто от средневекового рыцаря. Возможно, он понимал справедливость и порядок в несколько утрированном виде, но элементарной честности ему было не занимать.

Тем временем группа поддержки разделилась: двое выбраковщиков остались у двери, еще двое блокировали лестницу наверх, пятеро набились в тесный лифт и уехали, как сказал один из них, «закрывать етажи». Дознаватель и милиционер делали пометки в блокнотах. Очухавшийся начальник охраны уполз под стойку, и там его жестоко рвало. Остальные двое лежали пластом и хрипло дышали. На бедняг вообще не обращали внимания – помочь им сейчас было нечем, а опасности они не представляли.