– Чем могу быть вам полезен сейчас?

– Вы облегчаете мою задачу. В данный момент я представляю интересы не «Ситроена», а другой фирмы.

Незнакомец щелкнул замочком портфеля, извлек голубой конверт.

– Вы деловой и опытный человек, господин Кромов! Крупное акционерное общество, которое я в данный момент представляю, надеется видеть вас в роли управляющего. Дело вам знакомое – распределение военных заказов. Контракт здесь, любые поправки внесете сами. Кроме того, здесь два оплаченных билета на теплоход «Королева Виктория» до Нью-Йорка. Там вас встретят и отвезут в ваш новый дом: Сан-Франциско, Альворадо-стрит, 116. Теплоход отплывает раз в две недели из Бордо.

Незнакомец протянул Кромову конверт. Алексей Алексеевич взял.

– Вам приходилось бывать во Фриско?

– Нет, – сказал Кромов, – но я знаю одну песенку:

Незнакомец приподнял котелок и быстрыми шагами стал удаляться.

– Передайте мой привет господину Ситроену, – бросил вслед ему Кромов.

– К сожалению, это невозможно. Французское правительство отказало ему в кредитах, и он умирает от кровоизлияния в мозг! До встречи во Фриско!

Выйдя из здания вокзала в Париже, Кромов взял такси.

Машина проехала через ночной, освещенный яркими рекламами город, выехала на набережную и свернула в узкую улочку.

За низкими оградами светились окна особняков.

Машина затормозила у тротуара. Алексей Алексеевич зашагал вдоль оград. Остановился у ворот одного особняка. Дом был залит огнями.

Кромов отступил в густую тень дерева. Из дома до него долетели пассажи рояля. Голос, знакомый голос Натальи Владимировны запел по-русски: «Нет, не тебя так пылко я люблю…»

Алексей Алексеевич слушал.

Потом раздались аплодисменты. В освещенном окне задвигались силуэты людей.

Кромов вышел из-под дерева и поспешил к своему такси.

В жокейской Парижского отделения «Жокей-клуба», где по стенам в строгом порядке были развешаны уздечки, шпоры, хлысты и седла, на табуретке сидел одетый по всей форме профессиональный жокей, платный сотрудник клуба – англичанин, – и натягивал сапог. Рядом стоял Кромов.

– А кто покупатель, Бен?

– Он не назвал себя. По обличью – французский офицер. – Жокей мучился с сапогом.

Сапог наконец сдался и налез на ногу. Жокей встал и притопнул.

Кромов достал часы, взглянул:

– Без двух минут десять. Пора, пошли.

Англичанин надел цилиндр.

Они вышли из жокейской – высокий, начавший полнеть Кромов и маленький сухощавый жокей, – миновали полутемный, идеально выметенный коридор конюшни, жокей толкнул калитку в сплошных деревянных воротах, и они шагнули через высокий порог на залитое слепящим солнечным светом скаковое поле.

Оба зажмурились от яркого света, и, едва глаза привыкли, Кромов увидел, что через скаковое поле к нему, стараясь не спешить, идет мужчина в форме французского офицера. Он показался Алексею Алексеевичу знакомым.

Да это же Петька Воронский! Петька, его однокашник по Пажескому корпусу, всего на год моложе. Почему он во французском мундире?

– Кромов! Алешка!

– Петька Воронский! Как прикажешь понимать сей маскарад?

Англичанин невозмутимо наблюдал встречу старых приятелей: объятия, похлопывание друг друга по спинам.

– Это, брат, не маскарад, – сказал Воронский, двигая полными красными губами. – Ты имеешь честь разговаривать с полковником французской армии.

– Вот как? – Выражение радости от встречи сбежало с лица Кромова. – Маньчжурскую кампанию ты начинал прапорщиком.

– А два года назад получил ротмистра. Ты знаешь, как туго у нас продвигаться по служебной лестнице. Французы сразу оценили меня – по достоинству.