Но раз на учениях пришла вводная из Москвы, что командные пункты и в Риге, и в Сигулде уничтожены ядерными ударами противника: противовоздушную оборону прорвали американские стратегические бомбардировщики В-47 с авиабазы Аппер-Хейфорд в Великобритании. Я внезапно оказался старшим по своей линии на ЗПКП. Еще по легенде учения диверсантами была уничтожена секретная канцелярия, где хранились карты района ведения боевых действий.

Выведенный из строя «диверсантами» картограф ефрейтор Ленька Шитиков загорал на солнце у своего фургона, а я двое суток не спал, выполняя поставленную командованием задачу. За соблюдением правил проведения учений следили офицеры-посредники, присланные из другого военного округа.

В тот раз мне помогло хорошее знание географии, полученное в школе: я по памяти восстановил цели нанесения ударов по военным объектам ФРГ, Бельгии и севера Франции, вписал в таблицу, сколько кому килотонн предназначалось, и в подчиненные летные части нужную информацию вовремя отослал с разрешения полковника, который командовал ЗКПК. Полковник тоже оказался на учениях крайним, поскольку он был не из отдела боевой подготовки, как обычно, а заведовал армейской поисково-спасательной службой. Кстати, на этой должности потом, по моей демобилизации, служил полковник Виктор Имантович Алкснис, но о нем я расскажу подробнее позже.

В результате нашей слаженной работы империалистам был нанесен, пусть виртуальный, но сокрушительный ответный удар с воздуха, и вскоре 11-я Прикарпатско-Берлинская Краснознаменная ордена Суворова гвардейская танковая дивизия вышла форсированным маршем от Дрездена к проливу Ла-Манш.

Командование после завершения учения очень хвалило моих офицеров, что они воспитали «находчивого сержантика». Почему меня уничижительно назвали «сержантиком», не знаю. Ростом я был 183 см и на армейских кашах набрал весу за 85 кг.

Офицеры хотели наградить меня за усердие десятью сутками отпуска, но я попросил разрешения поступить учиться на заочное отделение университета. Офицеры пошли мне навстречу, и на втором году службы я поступил на экономический факультет Латвийского государственного университета им. Петра Стучки. Случай этот был не рядовой, но имел под собой вполне законные юридические основания.

Все свободное от боевых дежурств время я осваивал университетскую учебную программу. Читал не только учебники, но и первоисточники. Освоил, например, «Капитал» Карла Маркса в четырех томах, «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Фридриха Энгельса. Проштудировал «Логику» и «Феменологию духа» Фридриха Георга Гегеля. Многие произведения В. Ленина в то время я тоже прочитал. Одним из них было «Происхождение капитализма в России». Оно мне тогда совсем не понравилось. Позже, немного накопив знаний, я понял, что эта работа была ученической и достаточно поверхностной. Но в то время критиковать классиков было нельзя, да я и сомневался в справедливости своих еще студенческих оценок.

Классики марксизма-ленинизма поразили меня своей эрудицией и глубиной осмысления огромного эмпирического материала, и я стал убежденным марксистом.

Служба в армии в связи с учебой не была такой уж безоблачной, как может показаться. Раз в субботу я шел после зачета по экономической географии из главного корпуса университета, что на бульваре Райниса, 19, к себе на службу в штаб. Весело так шагаю по улице Ленина, и тут возле Христорождественского собора, переоборудованного советскими властями под Планетарий, ко мне запыхавшись подбегают два курсанта из «черного патруля». «Черного», потому что это были курсанты ракетного училища, носившие погоны и петлицы черного цвета с перекрещенными пушечными стволами на них. «Черный» майор стоял невдалеке и ждал, когда его подчиненные приведут к нему «сержантика» для проверки наличия увольнительной записки.