Мадам Онри – хефес по происхождению. Во времена Нулевого Центума предки хефесов отправились в леса на востоке, так как древесина была для них знакомым, понятным и лёгким в обращении строительным материалом, с которым люди имели дело на протяжении веков задолго до Большой Миграции. Учитывая накопленные ими ранее знания, люди быстро нашли применение дереву, сооружая из него свои первые урбы, транспорт, предметы обихода, комбинируя его с другими доступными материалами, вроде камня и смол. Так проходил эон за эоном, пока жители лесов не обнаружили то, что кардинально изменило их жизнь: залежи удивительных минералов, не похожих ни на один из известных им земных элементов. Целая сокровищница новый открытий и возможностей простиралась у них под ногами.
Недолго думая, предки хефесов принялись копать шахты, и вскоре их сеть раскинулась на многие десятки километров. Уникальность добываемых ими руд состояла в том, что извлечённые из них компоненты идеально синтезировались с органической материей, не приводя к их отторжению человеческим организмом. Таким образом, всё началось с создания искусственных частей тела для тех, кто по каким-то причинам не имел собственных, а затем хефесы разглядели в этом потенциал для безграничного «апгрейда» своей плоти. Они могли стать сильнее, быстрее, получить способности, которые всегда были недоступны для людей, и всё благодаря развитию научно-технической мысли, природной изобретательности и решительному несогласию с «заводскими настройками» Homo Sapiens.
Современные хефесы внешне мало отличимы от людей Нулевого Центума, если не считать всевозможных модификаций с применением вживлённых в тело протезов и имплантатов. Такие изменения бывают как едва заметными, так и приводящими в ужас своей изощрённостью и, местами, откровенно больной фантазией.
Например, однажды в детстве мне довелось увидеть на улице нечто, едва ли похожее на человека. От настоящего тела у него остался разве что торс, безрукий, пронизанный десятками толстых чёрных проводов и каких-то шлангов с бегающей по ним жидкостью кислотно-оранжевого цвета. Шланги были подключены к его голове. Хотя головой это назвать сложно: органической в ней была только болезненно-серая лысина, лицо же было искусственным и представляло собой набор вживлённых протезов глазных сфер, беспорядочно вертевшихся во все стороны. И вся эта «красота» перемещалась на трех длинных механических «ногах», схожих по строению с лапами насекомых. Торс мог свободно раскачиваться во всех направлениях между этими ногами и даже крутиться вокруг своей оси. При движении существо издавало тошнотворный скрежещущий звук. Кто и с какой целью захочет сотворить такое со своим телом – большой вопрос. Так или иначе, после этой встречи я ещё неделю страдал от ночных кошмаров, и родителям даже пришлось вызывать специалиста по модификации воспоминаний. Тот извлёк сон из моей памяти, показал его родителям и, по их просьбе, удалил. Поэтому всё это известно мне сейчас лишь с их слов.
Мадам Онри сканирует янтарными глазами ювенатов, шумно устраивающихся на трибунах перед кафедрой. Её взгляд одновременно пронзает насквозь и выдаёт лёгкий азарт, с которой она предвкушает начало лекции. Дождавшись полной тишины, профессор расправляет плечи, набирает эфир в лёгкие и приступает. Усиленный вокордным имплантатом, её голос эхом отражается от залитых соларом стен и накрывает аудиторию, подобно цунами:
– Земляне полагали, что Третья мировая война сотрёт всё живое с лица их планеты.
С её первыми словами высокие стены с витражами вокруг нас растворяются, уступая место круговой панораме ландшафта ржавого цвета, лишённого какой-либо растительности: синхронно-иммерсивная виртуальная реальность рисует в наших сознаниях картины из прошлого. За спиной мадам Онри медленно распускается печально известный гигантский гриб, кажущийся вдвойне ярким из-за отражения в глянце начищенного пола.