– Иди, иди отдыхай! – отправляла его Люба в комнату. – Я и без тебя справлюсь, привыкла уже!

– Нет. Я не хочу, чтобы ты привыкала всё делать одна. Пока я дома, всё будем делать вместе! Идёт?

Люба с улыбкой согласилась:

– Идёт, идёт…

Через три месяца родилась Наташка. Люба сначала расстроилась: боялась огорчить мужа. Так хотелось подарить ему сына! Но Виктор, как ребёнок, прыгал под окном роддома и кричал:

– Ура! Дочка родилась! Любашка, ты просто молодец у меня!

И Люба успокоилась и полностью погрузилась в своё материнское счастье. Когда приносили в палату этот сладкий комочек, который они решили назвать Наташкой, Люба была без ума от счастья. Бережно укладывала дочь рядом, давала ей в маленький ротик свою грудь, и с нежностью наблюдала, как она, посапывая, сосёт молочко. Разглядывая лицо дочери, она всё больше убеждалась, что она – папин портрет: его тёмные волосёнки, глазки, как чёрные бусинки…

В день выписки Виктор ждал их с дочерью с букетом роз, словно они были на юге, а не на суровом севере. Осторожно, боясь уронить, взял на руки Наташку в тёплом одеяльце с белоснежным пододеяльником с выбитыми нежными цветами на уголке и, слегка приоткрыв его, любопытно заглянул. Увидев маленькое личико дочурки, Виктор радостно заключил:

– Дочь – моя! А твой будет сын! Вот увидишь!

И поцеловал жену в щёку.

Дома начались радостные хлопоты: распашонки, пелёнки, бутылочки… Отец старался во всё вникнуть до конца, собственноручно пеленая дочь, купая её в воде определённой температуры, строго следя за режимом дня малышки.

Так прошло несколько счастливых семейных месяцев. Разлука как-то забылась, как будто её и не было. И вот она снова стала нависать над их уютным семейным гнёздышком. С каждым днём печальней становились глаза Любы, она начинала о чём-то задумываться, тяжело вздыхать. Виктор поглядывал на жену с сочувствием и думал: «Как же ты, моя голубушка, одна-то будешь управляться с нашей малюткой?»

Однажды Люба осторожно спросила мужа:

– Вить, может, маму сюда позвать? Пожила бы со мной, с внучкой понянчилась.

– А как же её с работы отпустят? – спросил жену Виктор. И, подумав, ответил:

– Вот что: увезу-ка я вас лучше к ней. Что вы тут на севере будете мёрзнуть? У вас в Сибири уж лето – так лето. Дочь хоть позагорает. Окрепнет. Идёт?

– Идёт! – радостно согласилась Люба.

И через три дня вся их семья летела уже в Сибирь, в родные Берёзки. Дома их встретили хорошо, родители Любы не могли нарадоваться внучке. Виктор, успокоившись, что жена будет не одинока в долгие месяцы его плавания, вернулся в Североморск.

Для Виктора это расставание казалось ещё более долгим. Скучал уже не только по жене, но и по дочери. Разбирало любопытство: какая она стала? что научилась делать? Люба же эту разлуку пережила легче первой: в заботах о дочери, рядом с родными.

После плавания Виктор буквально на крыльях летел к своим «дамам сердца». Родные Любы уговаривали пожить у них хотя бы ещё месяц. Но он чувствовал себя не в своей тарелке, отторгнутым от воспитания своей крошки – Наташки. Ведь здесь столько нянек было вокруг неё!

И Соколовы вернулись в Североморск. Вновь потекла размеренная семейная жизнь. Ребёнок требовал много времени, сил. Родители уставали, раздражались. Начались небольшие ссоры. Но это было, в основном, из-за Наташки. Спорили о том, как нужно её воспитывать.

Когда Виктор ушёл в плаванье в очередной раз, Люба почувствовала себя матерью-одиночкой. И это чувство усиливало тоску по мужу, она была ещё острее, чем даже в первое его плаванье. От усталости валилась с ног, подступала жгучая обида, особенно, когда Наташка болела: всё сама, сама, сама… Вся надежда только на себя. Ей было неудобно просить чьей-либо помощи со стороны. Лишь изредка она обращалась к знакомым – в безвыходных ситуациях.