Мы попали с корабля на бал, опоздав на целый час, но монетки ещё бренчали в карманах гостей, лимончики аккуратно лежали на тарелочке, а шампусик бережливо охранялся самыми ответственными, кажется, слегка поддавшими тётеньками. Тамада, стоя на небольшой табуретке, громким командирским голосом пыталась выстроить из гостей живой ручей, размахивая прозрачным мешочком с солью над головами толпящихся в сенях людей. Гости прикрывали кудри, обильно сбрызнутые лаком с блёстками. Жених широко и нервно улыбался, иногда переходил на истерический хохот, к нему тут же подбегали подружки невесты и давали успокоительное в белом пластиковом стаканчике. Нужно было срочно начинать. Невесту мне удалось увидеть лишь мельком сквозь чуть-чуть приоткрытую дверь её комнаты. Я не обратила внимания на её красоту, но заметила, что Маша ужасно взволнованна, говорит мало, что ей обычно не свойственно.

Выкуп прошёл шумно и задорно, как, наверное, и полагается на любой русской деревенской свадьбе, хотя мне было мало что известно о брачных традициях. На подобном мероприятии я присутствовала впервые, поэтому с особенным любопытством наблюдала за происходящим.

В обед вся наша цыганская орда плавно перекочевала в ЗАГС Заозёрска. Торжественность бракосочетания меня не особо вдохновляла и даже казалась унылой. Нас расставили по периметру зала, как на школьной линейке. Церемония тянулась медленно и вяло, благодаря специфическому занудству женщины с красной папкой и шиньоном на голове. Она нараспев завывала гимн бракосочетанию. Я переминалась с ноги на ногу в задубевших туфлях (как и большинство гостей, сменной обуви я при себе не имела, но ноябрьскую погоду обмануть сложно) и бегло осматривала всех присутствующих. Молодожёны трясущимися ручонками калякают подписи, родители крестятся, подружки ревут. А мне что делать? Ну, думаю, надо не выделяться, тоже порыдать. Только я собралась слезу давить, как вдруг загремели фанфары в моих ушах, яркий свет ослепил начинающие краснеть глаза, и он появился в дверях. Клянусь, у него нимб над головой светился, а звуки Мандельштама заменила мелодия Энигмы! Среднего роста, явно взрослый, лет двадцати пяти – двадцати семи, коротко стрижен, почти налысо, но без блеска. На висках виднелись пробивающиеся тёмные волосы. Сразу бросались в глаза его огромные плечи, занимающие весь дверной проём. С минуту я не моргая таращилась на рельефные мышцы под обтягивающей белоснежной футболкой, прикрытой еле застёгивающимся чёрным пиджаком. Подняв взгляд, я даже не сразу заметила маленькие очочки без оправы на длинном носище с горбинкой, нет, с горбом! Брутальное лицо мужчины подчеркивали гладковыбритые квадратные скулы, острые, словно лезвие «Спутник» в советском станке, каким бреется мой отец. Элегантно сидящие наглаженные брюки, тесноватые в области бёдер, так и манили развернуть этого красавичка, чтобы полюбоваться наверняка потрясающей попкой. В общем, брутал с нотками интеллигента, помещённый в божественное тело качка! Всё помещение моментально наполнилось запахом секса. Я, будучи колокольчиком ни разу не дзинь-дзинь, поняла, что ягодка моя созрела, пора бы её кому-нибудь сорвать. А этот «кому-нибудь», ясно-понятно, на меня и не смотрел. Прищурившись, он выискивал своими умными карими глазами знакомых. Оторвать от него взгляд у меня никак не получалось. Я гипнотически, откровенно говоря, пялилась, словно пыталась телепортировать ему свои мысли: «Эй, красавчик, я тут! Ты должен обратить на меня внимание! Невеста занята, я свободна, остальные либо старые, либо ревут. Ку-ку!». Влюбить его в себя с первого взгляда так и не удалось, ибо все суетливо начали фотографироваться. Гости толпились вокруг молодых, понимая, что именно здесь удастся наиболее прилично выглядеть на фото. Оставались считанные минуты до открытия драгоценных ящиков с шампанским, которое мгновенно преобразит напомаженные лица до неузнаваемости.