Рычу от бессилия. Невозможный! Делает что хочет! Эгоист!

Подныриваю под рукой, но меня вновь возвращают на место и придавливают чуток к столешнице. Вот гад! Чем сильнее я барахтаюсь, тем плотнее он ко мне прижимается. Бросаю попытки высвободиться и жду, когда этот… помоет посуду. А делает он это медленно, не спеша, растягивая минуты. Я же вся пыхчу от ярости. Или возбуждения? От ярости!

– Ян, я тебя люблю, – смысл слов, сказанных шёпотом на ухо, не сразу доходит до мозга.

– Ян, я тебя люблю.

Заветные слова постоянно крутятся в моей голове последние несколько дней. Со слов Алёнки я смахиваю на сумасшедшую. А что я могу поделать? Я безнадёжно и неотвратимо влюблена в лучшего на свете парня, который любит меня. Меня! Я столько лет об этом мечтала, столько лет ждала. Ну и пусть похожу на сумасшедшую. Это же даже хорошо, значит чувства сильные и настоящие.

Последний год в школе проходит как в сказке. Даже маячившие не за горами экзамены, от которых зависит будущее, не омрачают его. Cветлые чувства настолько переполняют меня, что кажется мне всё по плечу. Я не волнуюсь, просто готовлюсь к экзаменам несмотря на то, что много времени отдаю нашим с Тимом отношениям. Классный руководитель уже вызывала к себе, чтобы серьёзно со мной поговорить. Она очень переживает, что я из-за своей любви «угроблю свою жизнь». Её переживания я не разделяла, но клятвенно заверила, что учёбу не заброшу.

Как оказалось позже, женщина не просто так волновалась. Возможно видела что-то такое, а может и нет. Но факт остаётся фактом – наши отношения с Тимом потерпели крах.

***

Сначала я не замечала этого, или не придавала значения всем предпосылкам.

В середине зимы, почти сразу после новогодних каникул, родители Тима развелись – в очередной раз. Но на этот раз словно было всё по-другому. Эмоции сильнее, слова яростнее. Мой парень ходил сам не свой, постоянно огрызался на всех, даже на меня, когда я пыталась его поддержать. Он всё чаще ездил со своими друзьями в клубы, ходил на тусовки в чьём-то доме. Без меня.

– Что тебе там делать? – каждый раз спрашивал, когда я заикалась, что хочу составить ему компанию. – Ничего интересного там нет. Сиди лучше дома, к экзаменам готовься.

Меня это обижало до слёз. Я стала всё чаще плакать в подушку по ночам. Бабуля и Алёнка видели, что со мной что-то творится, но я только усерднее делала беззаботный вид. Они не верили мне, но пока не лезли с вопросами, дожидаясь, когда сама с ними поделюсь. Зато верил Тимофей. Или просто не обращал внимание, поглощённый своими переживаниями и заботами.

В школе мы сидели за одной партой, в столовой – за одним столом, но между нами словно пропасть росла. На переменах парень исчезал куда-то то один, то со своими подпевалами, которых я с трудом переваривала – видела, что они им только пользуются. Я пыталась открыть Тиму на них глаза, но мы каждый раз ссорились, и вскоре я перестала поднимать эту тему. Сколько бы я не билась об эту чёртову пропасть, за которой виднелась ледяная стена, но ничего не происходило. Точнее происходило.

Мы стали чаще ссориться по пустякам и не только. Я объясняла ему, что именно меня не устраивало в наших отношениях, рассказывала о своих чувствах и опасениях, предлагала вместе подумать, как всё исправить, да только парень меня не слышал, точнее не желал услышать. Он не понимал, что не так, считал, что я с жиру бешусь, почувствовав свою власть над ним и безоблачное будущее, которое маячит у меня с ним. Наши разговоры походили на то, будто глухой со слепым общаются. Несколько недель потратила на попытки достучаться до него, скатилась по учёбе, почти не готовилась к экзаменам.