Последнее, что я сделала перед тем, как выключить свет, – сорвала со стен все до единого коллажи с глазами. Если бы мне пришлось иметь дело с отвергнутыми America’s Next Top Model[11], которые пялились на меня сверху вниз, пока я сплю, мне бы снились кошмары о том, как Тайра пытается вывести меня из себя, обесцвечивая мои брови.

Полежав в постели несколько минут, я снова села, включила лампу на прикроватной тумбочке и полезла в рюкзак за своим ежедневником, куда записываю все свои наблюдения для диссертации.

Встреча со странным мужчиной третьего июня, около двух часов ночи. Белый, рост пять футов девять дюймов, слегка неопрятный, лохматые каштановые волосы. Рваная футболка, джинсы; без обуви. Происхождение и пункт назначения неизвестны, предположительно ночной бродяга.

Я пожевала кончик ручки, размышляя, стоит ли мне включать какие-либо другие подробности. Было слишком темно, чтобы определить цвет его глаз. Его голос был глубоким, с хрипотцой, почти… Но я не могла такое написать. Если бы мое тело было найдено в лесу за домом и следователи оказались бы достаточно компетентны, чтобы провести тщательный анализ этой записной книжки, я бы не хотела, чтобы некоторые слова усложняли повествование. Такие, как «неотразимый» или, боже упаси, «сексуальный». Я положила блокнот на прикроватную тумбочку и выключила лампу.

На следующее утро меня разбудил телефонный рингтон, из тихого механического звука постепенно переросший, по ощущениям, в сирену, объявляющую о ядерной атаке. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что экран представляет собой путаницу линий паутины, и еще больше времени, чтобы вспомнить события прошлой ночи. Я так долго тупо пялилась на телефон, открыв лишь один глаз, что упустила звонок.

Невозможно было даже понять, кто это, учитывая стратегическое расположение самой большой трещины. Но затем раздался стук во входную дверь в ритме «побриться и постричься – два бита»[12], настойчивый и бесцеремонный, и я застонала. Коннер. Этого следовало ожидать.

Тем не менее я на всякий случай прихватила из шкафа свою старую электрогитару. Если на пороге окажется незваный гость, я всегда смогу стукнуть его инструментом… или, по крайней мере, играть на расстроенной гитаре When I Come Around[13], пока он не уйдет.

Распахнув дверь, я обнаружила на крыльце Коннера в смехотворно больших солнцезащитных очках и с дурацкой ухмылкой.

– Привет! – произнес он с излишним энтузиазмом. – Что за гитара?

Я прислонила инструмент к спинке дивана.

– Да просто… – промямлила я, открывая дверь шире, чтобы впустить его. – Я приехала поздно, так что тут бардак.

– Ну, Фиби, я и не ожидал, что ты сотворишь чудо за ночь, – усмехнулся Коннер. – А что это за стол?

Я посмотрела через плечо Коннера на свою машину, ожидая увидеть на ее крыше восемь резных деревянных ножек, по четыре с каждой стороны, с набором выдвижных ящиков и полкой. Однако письменного стола там не было.

Его перенесли прямо к дому, разместив под козырьком гаража. И если только письменный стол в викторианском стиле каким-то образом не обрел способность самостоятельно передвигаться, переместить его мог лишь один человек: ночной бродяга.

(Уличный Сталкер? Полуночный Грузчик? Босоногий Мясник? Будем надеяться, что последний вариант точно не окажется верным.)

– Это очень странный район, – проговорила я невпопад. – Заходи.

Запирая дверь, я улучила минутку, чтобы понаблюдать за Коннером, пока он осматривал гостиную. Он выглядел более мускулистым, чем я помнила. Интересно, занимался ли он спортом? Мысль о том, что мой младший брат достаточно взрослый, чтобы иметь абонемент в спортзал, казалась странной. Но потом я заметила татуировку на его икре –