Затем я осмотрела кухню, не ожидая ничего необычного, просто хотела убедиться, что там нет какого-нибудь открытого пакета с сахаром, который упал в кладовке и последние полгода привлекает муравьев. Открыв холодильник, я отметила, что внутри на удивление чисто, а на полке лежит большой пакет Kit Kats и двадцать четыре бутылки Mountain Dew.

К упаковке с напитком был прикреплен стикер, на котором небрежными заглавными буквам красовалось: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ОБРАТНО, ФИБИ!» Подписи не было, но, конечно же, ключи от этого места имелись только у одного человека. И только один человек любил Mountain Dew так сильно, что однажды его арестовали за попытку украсть с заправки вырезанную из картона двухлитровую бутылку высотой в шесть футов. Он тогда признался, что хотел заполучить ее для своей комнаты в общежитии.

Я улыбнулась про себя, покачала головой и закрыла холодильник. На самом деле очень мило, даже несколько приторно со стороны Коннера позаботиться обо мне. «Приторно» – ключевое слово, поскольку начни я питаться исключительно его подарками, через пять секунд заработала бы сахарный диабет. Утром мне придется пройтись по магазинам.

Но в данную минуту я была измотана, и все, чего мне хотелось, – это снять заляпанные пижамные штаны и лечь в постель. Я лишь надеялась, что папа оставил кровать либо в комнате брата, либо в моей детской. Коннер жил в этом доме дольше меня и уехал всего три года назад, когда перевелся из местного колледжа в другой в нескольких часах езды отсюда.

Зайдя в его комнату, я обнаружила, что он, вероятно, в какой-то момент забрал свою кровать. Или же отец от нее избавился. На стене все еще висел огромный плакат Red Dead Redemption[9], напоминавший, что здесь обитал Коннер. Старый стол был сдвинут в угол, на полу – пара корзин для белья, наполненных чем угодно, кроме белья, и детали компьютера, лежащие так, будто кого-то прервали посреди процесса сборки.

Увиденное подействовало на меня странным образом. Я ясно представила отца, работающего с этими деталями, пытающегося объяснить Коннеру, как они сочетаются друг с другом, раздраженного тем, что брат продолжает задавать вопросы о каком-то аспекте, который папа не удосужился объяснить.

Насколько я знала, все происходило совсем не так. Но на мгновение я увидела это так отчетливо, словно он все еще был жив и находился в этой комнате. Мой папа, мягко улыбаясь, описывает, как работает микропроцессорный чип или что-то в этом роде. Мой папа швыряет материнскую плату через всю комнату, и та оставляет вмятину в гипсокартоне, а он кричит Коннеру, чтобы тот слушал, просто, черт возьми, слушал.

Я глубоко вздохнула, прежде чем открыть дверь в свою старую комнату. Я не переступала этот порог много лет, с тех пор как мне исполнилось пятнадцать и я объявила, что больше не буду приезжать сюда на выходные. Отец был не из тех, кому нужен домашний тренажерный зал или даже комната для гостей, поскольку он избегал большинства физических нагрузок и никогда не принимал посетителей. Я понятия не имела, что меня в ней ждет.

Оказалось, ничего не изменилось. Моя двуспальная кровать с каркасом из кованого железа, сине-желтое стеганое одеяло из Walmart, стены, выкрашенные в черный цвет, коллажи с глазами, которые я вырезала из журналов и развешивала повсюду. Письменный стол, за которым я проводила большую часть своего времени, болтая с друзьями за ноутбуком, как и прежде стоял в углу. Ваза с засушенными цветами на моем комоде, стопка DVD с моими любимыми фильмами. Так вот куда делся мой экземпляр Hathers[10]!

Я нашла несколько простыней в бельевом шкафу – от них исходил стойкий запах нафталина и запущенности, но они определенно выглядели лучше той, что сейчас была постелена на кровати. Затем внесла свои сумки, бросила их на пол и постаралась как можно быстрее почистить зубы и лечь спать.