– И что? – Томас обернулся, и его выражение лица вопило о том, что капитан ничего не понимает, собственно, так и было.

– Шевелитесь, давайте! – скомандовал Ричардсон.

Команда приободрилась и направилась к отелю. Я мельком увидела Доминика, который оглянулся на меня, но тут же пошел дальше. И я поняла почему – ко мне подошел Камилло.

– Будешь болеть за меня? – нахально спросил он.

– Я думала, что болеют за команду.

– Я – часть команды.

– Значит, буду и за тебя болеть, – ответила я.

В это время на меня посмотрел отец, и я улыбнулась ему, а Камилло слегка занервничал и тут же опустил руку.

– Боишься моего отца? – спросила я с ехидством.

– Нет, но Веерман такой грозный иногда.

– Вовсе нет, он – душка, – рассмеялась я. – Хочешь подойдем пообщаться?

– Да нет, мне пора разложить вещи, подготовиться к матчу завтра, – уклончиво сказал Камилло.

– Будешь набивать мяч в номере?

– Нет.

– Тогда как будешь готовиться?

– Ну… там по-всякому, – замямлил игрок.

– А, ну удачи. Готовься хорошо во всем этом всяком, – усмехнулась я и пошла вперед.

Папа ничего мне не говорил до тех пор, пока мы не поднялись к номерам.

– Пропустишь? – спросил он, входя в мой номер.

– Ты уже заходишь, – пожала я плечами. – Что хочешь найти? Или кого?

– Вот именно, что никого. Сандра, что это было?

– Какая разница?

Отец подошел к мини-бару и взял стеклянную бутылочку «Фанты». Он сейчас выдержит паузу, откроет бутылку, сделает глоток и будет говорить. Мастер блефа!

– Если это все ради того, чтоб я…

– Да почему ты думаешь, что все упирается в тебя? – спросила я, сев на кровать.

– Я просто предположил. Если хочешь общаться – общайся, просто странный выбор.

– О! Неужели? А я-то думала, что он – лучший нападающий полузащитник, крутой игрок и все такое…

– А как мужчина он так себе.

– Ой, нет. Обсуждать, кто какой мужчина, мы не будем с тобой. Иди к себе в номер.

– Я – твой отец.

– А еще ты директор, и ты мог бы мне сказать: «Вау, Сандра, может быть ты уговоришь Камилло остаться», – сказала я и тут же испугалась, что он может так сказать, а его молчание только усиливало это.

Молчал он долго. Пока не допил «Фанту». Но я тоже умею выдерживать паузы, делать вид, что не паникую. Все-таки блефу я научилась у него.

– Несмотря на все, что есть в моей жизни, и кем бы я ни был, я всегда помню, что я – твой отец, – сказал он тихо и прошел к двери, а затем обернулся, не дожидаясь ответа, продолжил: – Надеюсь, что ты когда-нибудь это поймешь. Не сиди долго в телефоне, завтра рано вставать. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – ответила я.

Я приняла ванну с пеной, натерлась любимыми лосьонами, которые еле уместились в мой чемоданчик, а затем переоделась в свободный бархатный спортивный костюм и легла на кровать. Я продолжала думать о словах папы, но никакие умозаключения в мою голову не шли. Я просто крутила наш диалог в мозгу по несколько раз.

«… кем бы я ни был, я всегда помню, что я – твой отец…»

Он знает, кто он. А я… я знаю, кто есть я? Или люди о таком задумываются, когда их возраст перемахнет хотя бы за четверть века?

Я бросила тоскливый взгляд на мини-бар и поняла, что мне не хочется ни колы, ни чая. Сейчас бы выпить кофе, хорошего кофе. И пусть пора спать, кофе на ночь еще никому не вредил. Если меня спросят, кто это сказал, то отвечу, что я.

В круглосуточном баре внутри отеля я заказала латте с корицей у баристы и уточнила можно ли его унести в номер. Кофе, не баристу, разумеется. Он разрешил.

Я взяла стакан с латте и спустилась с крыльца отеля. Рядом стояла деревянная скамейка, на которую я присела и глубоко вдохнула. Для кого-то воздух здесь пах домом, а для меня сейчас ночными размышлениями.