Она крепко сжала руки перед собою и запела…

В прокуренном организме Цецилии от звуков Галиного голоса и музыки Гаэтано Доницетти смутно зашевелились воспоминания о хороших, дворянского происхождения родителях, о ее большой, дружной и не чуждой либеральным идеям семье, о Бестужевских курсах и Московской консерватории, оконченных задолго до революции, и она, скорее по наитию, нежели по памяти, начала робко, а потом все более уверенно, подыгрывать Галине…

Галина пела, режиссер становился все мрачнее, второй режиссер неотрывно смотрел на своего шефа, пытаясь угадать ход его мыслей, и не мог упустить момент, когда нужно будет гнать из павильона зарвавшуюся хамку.

Светотехники потихоньку курили на лесах, соперницы Галины, нахмуря гладкие девичьи лбы, слушали неведомую им музыку.

– Все! – прервала пение Галина. – Теперь разрешите отрывок. Тургенев, «Стихотворение в прозе»…

– Не надо отрывка, – встал режиссер. – Кто опять курит в павильоне? – закричал он, пытаясь увидеть виновника наверху, среди горящих приборов.

– Кто курит? – прокричал павильонный пожарник, задыхаясь от ненависти.

– Нельзя же так, товарищи! – взмолился режиссер. – Как дети, честное слово, которые спички на кухне украли! Взрослые же все люди! Целлулоид! Он же от взгляда горит!

– Я их… – пообещал пожарник и полез на леса по деревянной шаткой лестнице.

– Девушкам спасибо, – взглянув на студенток, распорядился режиссер. – Почему я должен следить за пожарной безопасностью в павильоне? У меня что, других забот мало? – возмущался орденоносец.

– Товарищи студентки, вам спасибо! Скоренько покиньте павильон! – заверещал второй режиссер, выталкивая девушек из помещения. – Побыстрее, пожалуйста! – упрашивал он.

– Останьтесь, пожалуйста! – спохватился режиссер-постановщик.

– Кого оставить? – откликнулся второй режиссер.

– Ее!.. – режиссер-постановщик защелкал пальцами, вспоминая фамилию. – Ее! Она арию пела!

– Девушка, задержитесь! – Второй режиссер схватил за руку Галину.

– А мы? – пискнула Таисия.

– А вам спасибо, – подтолкнул ее к выходу второй режиссер.

– Ну что ж… давайте попробуем, – как-то очень просто и буднично предложил режиссер-постановщик.

– Что, простите, попробуем? – ошарашенно спросила Галина.

– Попробуем вас попробовать на главную женскую роль, – пояснил режиссер. – Но учтите, у меня есть два условия…

– Я не такая! – прервала его вспыхнувшая Галина.

– Какая? – не понял, раздраженный тем, что его прервали, режиссер-постановщик.

– Не такая… – твердо повторила Галина.

– У меня два условия, – поморщившись, повторил он. – Первое: вы должны забыть все, чему вас учили в вашем училище, и второе: это последний скандал, который вы устроили на съемочной площадке. Согласны?

– Да! – закричала Галина.

Фронтон кинотеатра «Художественный» закрывал рекламный плакат кинокартины «Девушка с характером». Плакаты тогда писали масляными красками на сшитом холсте, потому огромное лицо Гали сверкало в лучах солнца и казалось пугающе живым. В кассу кинотеатра томилась длинная очередь, в хвост которой пристроились Галина и Таисия.

– Никто не узнаёт! – повертев головой, расстроенно шепнула Галина Таисии.

– Подожди, – резонно заметила Таисия. – Не смотрели еще! Вот после сеанса увидишь…

– Что увижу? – обрадовалась Галя.

– Что такое слава! – печально ответила подруга.

– А вдруг не понравится? Вдруг плеваться будут? Ругаться? – расстроилась Галина.

– Не может этого быть, чтоб не понравилось! – с тайной надеждой на обратное успокоила подругу Таисия.

– Думаешь? – с верой в подругу обняла ее Галина.

– Чего тут думать? – удивилась Таисия. – Видишь, сколько народу в очереди стоит?