Я бы многое отдал за то, чтобы посмотреть на её выражение лица, когда она прочитает моё послание. Почти всё, кроме своей свободы.

Сперва я хотел её убить. Но этот сопляк, запертый сейчас внутри, был слишком слаб, чтобы увидеть всё моими глазами и бесконечно умирать самому, не имея возможности меня остановить. Да и удовольствие от убийства было бы слишком коротким, слишком слабым, как она сама. Мортимер хотя бы давал мне время поразвлечься, сопротивлялся. С ним было весело играть. А ещё веселее было то, что он каждый раз возвращался. Но всё когда-нибудь заканчивается. Мне стало надоедать, хотелось хоть раз увидеть перед собой мёртвое тело, которое не оживёт потом. Убить кого-то, чтобы точно знать – это навсегда.

Я ждал почти два месяца, чтобы Эйден перестал каждый вечер прислушиваться к себе. Ко мне. Я терпеливо скрывался, копя в себе его сомнения, его страх и его страсть. Он так переполнялся эмоциями, что я давился слюной, желая проявиться и вновь завладеть его телом. По какому праву он был главным? Мы появились на свет одновременно, но он всегда подавлял меня, а окружающие, да и он сам, считали меня помехой, от которой нужно избавиться. Мне доставались лишь редкие минуты на свободе, когда его захлёстывали эмоции и он не справлялся. В те моменты я радовался даже такой малости, что причиняю ему боль уже собственным появлением. Но ему каждый раз хватало сил погрузить меня обратно во тьму. Каждый раз кроме этого. Он, сам не зная этого, копил в себе все переживания, напитывая меня силой. Расслабился, уверенный, что эта прекрасная любовь к той девчонке и страх её потерять подавила меня окончательно. Ха! Как будто это было возможно!

Я поменялся с ним местами, пока он стоял в саду, переживая одновременно счастье, страх и сомнение. Он даже понять ничего не успел, не говоря уже о том, чтобы попытаться сопротивляться. Я дождался, когда наверху всё стихнет, и поднялся в спальню. Она спала так крепко, что не почувствовала, как я несильно сжал её шею. Под пальцами в жилах стучала кровь, так и тянуло сжать до хруста и выпустить Эйдена. А потом наслаждаться его страданиями. Но свобода была дороже. Теперь я ни за что не позволю меня подавить.

В Столицу я дошёл за три дня. По пути понял, что главный минус постоянного бодрствования в том, что тело нуждалось в отдыхе и пище. Но я предусмотрительно прихватил из дома сбережения Эйдена. В том числе и для того, чтобы ещё немного насолить девчонке. Когда в ближайшем трактире я выложил сразу десяток золотых, хозяин заискивающе посмотрел на меня, и сам побежал показывать мою комнату, повторяя, что я могу остаться на две недели, а если мне что-то понадобится, мне нужно лишь сказать ему. Первые сутки я проспал – силы восстанавливались слишком медленно. Раньше мне не приходилось задумываться о таких мелочах, но я подумал, что в дальнейшем стоит быть аккуратнее. Неизвестно, как физическое состояние может сказаться на удерживании Эйдена взаперти. А мне не хотелось, чтобы он вернулся в самое неподходящее время. Я только вырвался на свободу и жаждал ощутить её в полной мере.

Столица была огромна. Весь день я ходил по широким улицам богатого района, ловя на себе взгляды девушек – кажется, охотиться здесь мне будет проще, чем я думал. Но для начала стоило получше изучить мои новые охотничьи угодья. Главной проблемой мне виделось большое количество стражи, которая патрулировала район. В квартале, где располагался мой трактир, их было в разы меньше. Ничего, теперь у меня было полно времени, чтобы не спеша осмотреться и подготовиться.