– Нет, так нельзя. Дора не одобрит такой поворот сюжета.

Дора Графтон – его редактор в известном издательстве «Мэнвилл и Брок», и по всем творческим вопросам папа первым делом консультируется именно с ней.

– И вообще я устал, – добавил отец внезапно. – Черт бы их всех побрал!

Он захлопнул ноутбук и принялся нервно массировать пальцами лоб и надбровные дуги. Я пробормотала что-то вроде того, что он переутомился и ему нужно отдохнуть.

– Такое ощущение, что слова застревают у меня в голове, – пожаловался отец. – И ничего не ладится. Ничего!

Я понимала, как тяжело ему приходится в такие минуты. Отец всего в жизни добился сам, но далось ему это вовсе не легко. Он так и не смог получить высшее образование, несмотря на то, что «Мэнвилл и Брок» уже сделали на его книгах сотни тысяч долларов, а в будущем, скорее всего, сделают еще больше. И папа гордился тем, что я поступила в УКЛА[3], могла рассуждать о стихах Эмили Дикинсон[4] и знала о существовании таких писателей, о которых он в жизни не слыхал.

Я поглядела на часы и поднялась с места. Тогда я была уверена, что мой предстоящий день расписан по минутам. Сначала лекции, потом интервью с каким-нибудь тренером университетской команды, потом я встречаю Джорджа в аэропорту, а отец… Надеюсь, Дора поможет отцу разобраться со строптивым персонажем, который грозит нарушить всю стройную композицию книги.

– Я думаю, тебе нужно поговорить с Дорой, – сказала я, поднимаясь с места. – Пусть она найдет управу на этого… как его зовут?

– Трой, – буркнул папа.

– Ну вот, скажи ей, что Трой уперся. Отбился от рук и портит всем жизнь. Я уверена, она что-нибудь придумает. Посоветуйся с ней… А я побежала.

И хотя отец знал, что я вожу аккуратно и не лихачу, он по привычке прокричал мне вслед, чтобы я была на дороге осторожной, и я пообещала ему, что буду паинькой.

Я вела машину по улицам Лос-Анджелеса, и убийственно яркое калифорнийское солнце било мне в глаза, даже несмотря на то, что я надела темные очки. По радио играла негромкая песня, слова которой терялись в реве двигателя и хаосе моих мыслей.

В чем-то отец, конечно, прав. Совместная жизнь – это не только секс, и мы с Джорджем должны решить, где и, главное, на что будем жить.

Но мне хотелось думать не об этом, а о том, чем мы с ним займемся сегодня вечером. Мы не виделись почти месяц, и поэтому…

«Тесса, ты за рулем, не отвлекайся!» – пробудился мой внутренний голос. Редкостный зануда, надо сказать. Сейчас – уж точно.

Мне стало смешно. Кстати, имя Тесса мне дали по настоянию бабушки Миранды, в честь ее матери. Моей собственной матери это имя не слишком нравилось. Впрочем, моя мать Хелен ушла из семьи восемь лет назад – ей надоело видеть, как муж тратит все свое время на сочинение книг, которые никто не хотел печатать. С тех пор муж стал достаточно известным писателем, а я учусь в университете в прекрасном городе, где есть океан, пальмы и Голливуд.

Интересно, купят у отца права или нет? И кто сыграет главные роли, если экранизация состоится?

Я уже знала, что покупка прав не обязательно означает, что фильм вообще когда-нибудь будет снят. Киноиндустрия – чертовски сложное дело, говорит моя подруга Лина. Ее отец – монтажер на студии, и Лина знает, о чем говорит.

Смартфон ожил. Проклятье, это не Джордж, это бабушка Миранда. Как говорится, только помяни черта, а он уже тут как тут.

– Миранда, привет, я за рулем!

Она терпеть не может, когда ее называют бабушкой. Она и в детстве требовала от меня, чтобы я называла ее Мирандой. В остальном это была вполне респектабельная провинциальная леди, мало чем напоминавшая своего сына – моего отца Джонатана.