Нет, мы не были бедны, потому что отцу по наследству достался небольшой магазинчик. А еще ему досталась страсть к книгам, взявшаяся непонятно откуда, потому что никто из его предков ею не страдал, а рассматривать всерьез гипотезу, что все случилось из-за того, что его бабка как-то встретила в поезде Рэймонда Чандлера[1], я не могу.

И вообще, если говорить начистоту, знаменитого детективщика встретила вовсе не бабка, а двоюродная тетка отца, которая не слишком жаловала нашу семью. По ее словам, мистер Чандлер почти всю дорогу молчал и, кажется, открыл рот только для того, чтобы попросить разрешения открыть окно.

– Джордж сегодня прилетает, – сказала я.

Отец кивнул. Не знаю почему, но он не жалует Джорджа. Мой отец слишком мягкий и воспитанный человек, чтобы дать как-то почувствовать свое неодобрение, но я чувствую его отношение кожей. Он может ничего не говорить, и даже намека себе не позволить, я все равно знаю, что Джордж ему не по душе.

Вот бы еще понять, почему.

– Ты рада? – спросил отец, проницательно глядя на меня.

– Конечно. – И, чтобы переменить тему, я осведомилась: – Как твои переговоры? Айра что-нибудь говорил?

Айра Левинсон – папин агент, который занимается продажей прав на его произведения. Сейчас он как раз добивается того, чтобы права на экранизацию были проданы на выгодных для нас условиях, а это процесс вовсе не быстрый.

– Говорил, – ответил отец на мой вопрос.

– И?

– Ну, дело движется.

– Куда именно? – безжалостно спросила я.

Мы поглядели друг на друга и практически одновременно расхохотались.

– Айра профессионал, милая. Надо ему доверять, – заметил мой отец примирительно, когда перестал смеяться.

– Когда твой фильм выйдет, – пожаловалась я, – я, наверное, успею уже закончить университет.

– Вот и чудно, – заметил папа. – И эта профессорша, миссис Мерри-как-бишь-ее-там, уже не будет тебя тиранить. Спокойно сходим в кино, по-семейному…

– Никто меня не тиранит. Ну пап!

– Ты же сама говорила, что она ужасная.

– Она с характером, но вовсе не ужасная.

– Но раньше ты говорила, что ужасная.

– Сгоряча – я ошибалась. Она очень увлечена своим предметом. Знаешь, она ухитряется рассказывать о Шекспире так, что видишь живого человека. Не то что другие, у которых выходит памятник, причем надгробный. Замшелый, скучный памятник, на котором даже воронам неинтересно сидеть.

– Я рад, что она оказалась не такой уж плохой. – Отец потер виски и уставился в экран с хмурым видом.

– Если Айра продаст права, мы сможем переехать в другой дом? – спросила я.

– Тебе здесь не нравится?

– Нравится. Но…

Пока мы снимаем дом в Брентвуде[2], однако, если Айра продаст права на экранизацию, сможем обзавестись собственным жильем, и не исключено, что даже в Беверли-Хиллз. Прямо скажем, неплохая карьера для семьи из Кэмп-Верде. Но дело не только в этом. Дом, который мы снимаем, хорош для небольшой семьи. Если я начну жить вместе с Джорджем, то…

Одним словом, могут возникнуть некоторые осложнения. А я так устроена, что не люблю осложнений, особенно таких, которые возникают на ровном месте.

– Тесса, вы с Джорджем обсуждали, что будете делать, когда он приедет сюда? – спросил отец.

Я кивнула.

– Да, мы немного говорили об этом. Но, знаешь, не так чтобы всерьез…

Выражение лица моего отца стало серьезным.

– Мне кажется, не мешало бы обсудить некоторые практические моменты. Ну, например, где вы будете жить и как будете себя обеспечивать.

Я почувствовала укол беспокойства. Мы с Джорджем немного говорили об этом, но никаких конкретных планов у нас не было. Мы оба были сосредоточены на своих делах: я – на учебе, он – на карьере в фирме своего отца. Мы знали, что у нас серьезные отношения, но мы еще не дошли до той точки, когда возникает желание озаботиться практической плоскостью совместной жизни и всем, что с ней связано.