Это мучает, как и то, что Лёша не отстанет от меня, пока нас связывает ребенок.

Он не отступит. А я не смогу сделать все для того, чтобы он исчез.

8. Глава 8

— Привет, доченька.

— Мамуль, привет. Как вы?

Услышать маму в такой дурацкий жизненный период, оказывается, вдвойне приятнее. Жаль, что своими переживаниями и проблемами я с ней поделиться не могу. Не потому, что не поймет или осудит, нет. Просто будет нервничать. Переживать за меня сильно. Она меня родила, когда ей было тридцать семь, поэтому возраст у нее сейчас уже такой... То сердце прихватит, то давление подскочит…

— Мы, ой, Алина, потихоньку.

По голосу слышу, что ничего у них там не в порядке.

— Мам, — произношу строже, отодвигаю тюль.

Я живу в квартире Ершова уже неделю. За это время он, конечно, успел утопить меня в своей заботе, причем в плохом смысле. Как банный лист, ей-богу.

Уйти мне некуда. Симу отправили в командировку в Москву почти до конца года, там преподавательница попала в аварию, и Симу выслали на замену. Снять комнату в ситуации, когда мое тело меня так подставляет, будет проблематичным. Если я вдруг снова слягу и не смогу выйти на работу, деньги по щучьему велению у меня не появятся, вот и приходится терпеть…

Хотя мне, наверное, не привыкать, я столько лет терпела. Мой брак ведь не по щелчку пальцев разрушился, я и сама не раз думала, что нужно все это прекращать. Рвать. Уходить. Только духу не хватало.

Теперь вот и дух есть, а жизненная ситуация такая, что все равно это болото меня держит. Причем крепко.

— Костю подставили, Алин. Нам пришлось дом продать.

— Что? — моргаю и упираюсь ладонью в подоконник. В глазах немножечко темнеет. — А вы? Где вы теперь живете?

— На деньги с дома, после раздачи долгов, хватило купить однушку на окраине города. Ты только Косте и папе не говори, что я тебе рассказала.

— Конечно, мам. Конечно, и как вы там?

— Знаешь, бывало и хуже. Главное, что мы вместе. Я так рада, доченька, что у тебя все хорошо. Так боялась тебя в Москву отпускать. А ты вон у нас какая молодец.

Да уж, та еще молодец.

— Мам, если нужна какая-то помощь…

— Ты что такое говоришь? Не нужно нам помощи. Все наладится. Костя СТО закрыл, сейчас у Марка в сервисе работает, плюс шабашки всякие. Отец тоже на стоянку охранником пошел. Люба в салоне больше смен берет, а я с Танюшкой сижу. Все при деле. Не переживай за нас. Я тебе не к тому рассказала, чтобы ты нам помогала. Врать не хочу, Алин. Ничего хуже вранья в семье не бывает.

Ну, тут бы я с мамой поспорила, конечно…

— Ладно. Звони почаще, мам.

— Буду. На пенсии времени много, — мама смеется, а на заднем фоне слышится Танюшкин смех. — Ты лучше про себя расскажи. Как у тебя дела? Как работа? Как Алексей?

— Все нормально. Работаем. Живем.

— Деток не планируете?

Так резко хочу выпалить — нет. Не хотим. Не планируем. Но вместо этого просто хватаю воздух ртом и молчу. Ребенок уже живет внутри меня. Я его не хочу, особенно от Лёши, но и прервать эту беременность духу не хватает.

— Алин? Ты там?

— Да. Тут. Связь плохая. Мама?

— Алина? Алина!

— Не слышу тебя. Мама…

Вешаю трубку. Не могу я ей признаться сейчас. Что-то держит, наверное то, что семьи у меня с Алексеем никакой теперь и нет.

Прохожусь взглядом по пустой кухне. Нет, здесь все та же мебель, но от стен веет холодом. Неуютно мне здесь. Плохо. Я четыре года в этих самых стенах прожила, а сейчас чувствую себя тут чужой.

Звонок в дверь отрезвляет. А человек, что за ней стоит, бесит.

Пока я иду открывать, Ершов уже успевает это сделать своим ключом. Вваливается в прихожую с очередной корзиной цветов, пакетами с едой и игрушками для малыша.