Дима резко останавливается. Он смотрит на меня, но я отвожу взгляд. Тогда он берет меня за подбородок и поднимает мое лицо так, что я вынуждена смотреть в его глаза.

– Почему ты не отвечаешь? Я хочу тебя. И ты ведь тоже не против, а? Надевай юбочки, Ир, хорошо? Или у тебя нет юбочек?

Я продолжаю молчать. Но мое сердце меня выдает – оно стучит слишком громко.

Дима отпускает мой подбородок. Мы опять идем по улице к нашей цели. Точнее, к его цели.

Возле канатной дороги стоит человек десять. Слишком мало: шестеро сядут в первую же кабинку, которая вот-вот подъедет. Так и есть: они садятся тесно друг к другу, и следующая кабинка будет наша.

Но Дима ее пропускает. Туда садятся четверо. Зато в следующую мы садимся вдвоем.

– Вы позволите? – он закрывает дверцу и не дает тем, кто успел встать за нами, сесть. Они не возражают. Улыбаются: разве ему можно отказать?

Как всегда, в самом начале кабинка стартует быстро – аж дух захватывает. Она плывет на большой высоте к Волге. Мы тут будем сидеть двенадцать с половиной минут. Двенадцать с половиной минут с Димой наедине в болтающейся в воздухе стеклянной кабинке.

Он сидит рядом. Отпускает мою руку, и я вздыхаю свободно, но не успеваю перевести дыхание. Потому что его ладонь ложится на мое колено и медленно ползет вверх. Я смотрю на нее, как на опасную змею – завороженно, не в силах ее стряхнуть.

Рука подползает к молнии на джинсах. У меня учащается дыхание.

– У нас не так много времени, – говорит Дима чуть севшим голосом. – Сегодня я хочу сделать тебе приятно.

Он расстегивает пуговицу, а потом тянет молнию вниз. Это же я хотела сделать с ним! А теперь он проделывает со мной… Его рука проскальзывает в мои трусы… Я сползаю чуть ниже, чтобы дать ей больше места. Что я делаю?! Но остановить его не в силах. Я боюсь, что люди в проезжающих мимо кабинках видят мое лицо и понимают, что я близка к оргазму.

– Ты думаешь, я украл драгоценности? – я выныриваю из глубокой пропасти, в которую только что падала. – Ох, какие у тебя сейчас глаза! Так что? Есть какие-то подозрения?

– Нет. – Я пытаюсь прийти в себя. Он не заставит меня умолять продолжить. Я вынимаю его руку из трусов. По-моему, мой организм не понял, что произошло. Мое тело настигло глубокое разочарование. Я застегиваю молнию. – Нет, я пока никого не подозреваю.

Дима улыбается и подносит свои пальцы к губам. Проводит по ним языком.

– Ты вкусная! А мне показалось, ты думаешь, я как-то в этом замешан.

– Показалось.

Мы подъезжаем к Бору. Я выхожу вслед за ним.

– Прости, но обратно без меня, – поворачиваюсь и чуть ни бегу.

– Как скажешь, – слышу его голос.

Отсиживаюсь в сквере неподалеку с кофе в пластиковом стаканчике и пирожком. Этот голод я способна утолить. Какая же он сволочь! Так меня бросить в не пойми каком состоянии! И как он догадался, что я его подозреваю?

Домой, как на зло, добираюсь долго – в обратную сторону пришлось все-таки стоять в очереди. Почему-то надеюсь, что он меня где-нибудь поджидает. Но нет.

Вечером жарю себе куриные окорочка – до золотистой корочки, под майонезом. Ага, простое блюдо, не требующее усилий. Зато быстро и вкусно.

Пока там оно все жарится, открываю ноут и в поиске забиваю кражи в Турции. Почему я сразу про это не подумала? Зачем-то ведь он туда уехал. Перед глазами вместо результатов поиска всплывает сцена в кабинке. Блин, блин, блин!!! Не дал ведь мне кончить над Волгой. Вот было бы воспоминание!

Нельзя так с женщинами. Надо доводить дело до конца, раз уж начал.

И мне надо довести дело до конца. Результаты поиска загрузились. Итак, что у нас там с кражами века в Турции?