Мою голову, словно неваляшку, кто-то поворачивает набок. Жадно хватаю ртом воздух. Становится чуть лучше.

Открываю глаза и в этой полутьме вижу мужчину, который стоит совсем рядом со мной. Это врач. Очень высокий, большой. В синем медицинском костюме, кажется.

— Вы кто?

— Анестезиолог. Кирилл Александрович. Мы виделись. В операционной.

Сглатываю, пытаясь вспомнить. Голова плохо работает. Мне хочется спать.

Да, я помню его. Точно помню. Тот самый голос бархатный. Это врач, который говорил со мной, успокаивал на операции. Точно он.

— Да, я помню вас. Вы меня по голове гладили.

Говорить все еще тяжело, но я пытаюсь. Все время хочется облизать пересохшие губы, но сил нет даже на это.

— У тебя болит что-то?

Прислушиваюсь к себе. Я своего тела нижнюю половину так точно не ощущаю. Странно и не особо приятно это.

— Нет, не болит. Не чувствую ног. Совсем. И пошевелить не могу.

— Это нормально. Скоро пройдет.

Кажется, только сейчас замечаю, что у меня какие-то трубки торчат в носу. Тут же руку тяну к ним, но мои пальцы быстро перехватывает сильная ладонь врача. Ой, какая она большая, эта ладонь.

— Это кислород. Не трогай.

— Я хочу встать. У меня уже спина болит.

— Нет, Ляля. Лежи спокойно. Ты еще не отошла от наркоза. Давай ляг обратно.

Сейчас этот врач без перчаток, и я могу ощутить его прикосновение к своим пальцам. Теплые руки и очень сильные. Не знаю, почему я так решила, но чувствую это.

— Я пить хочу очень. Пожалуйста, дайте воды.

— Нельзя еще.

Поджимаю губы. Блин. За каплю воды я бы сейчас душу продала. Вот правда. Еще никогда в жизни такой сильной жажды не испытывала.

— Где твои родители? Уже три часа прошло после операции. Почему никто не смотрит за тобой?

— Умерли.

Говорю тихо, но он услышал. За мной некому следить. Бабушка есть, но она плохо ходит. Плевать. Я вообще-то сильная и сама всегда справляюсь с проблемами. Хотя, если уж быть честной, до этого ни разу не болела и в больнице оказываюсь впервые.

Я вообще не знаю, как себя вести и что делать. Я хочу пить. Это сейчас самое сильное мое желание.

Сглатываю. Во рту все еще дико сухо.

Вдруг чувствую влагу на губах. Кажется, какая-то марля прикасается к ним. В рот попадает буквально пара капель воды. Мало. Чертовски мало.

— Оближи губы. Пока достаточно.

Голос грубый, командный, но я слушаюсь.

Становится чуть лучше, но все равно до дикости пить хочется.

— Спасибо.

Блин, когда этот наркоз уже выветрится? Чувствую себя отвратительно.

В следующую секунду снова ощущаю прикосновение, но теперь уже к запястью. Не больно, но так… как-то волнительно.

Открываю глаза. Этот доктор. Кирилл Александрович. Я вижу его силуэт. Ого, что-то он очень сильно высокий и широкий в плечах. Сейчас без маски, но в этой полутьме его лицо плохо видно.

Он взял мою руку и зачем-то приложил палец к запястью. Да он же… пульс мой считает, смотря себе на часы на правой руке. Такие черные и строгие. Бликами переливаются.

Замираю, когда мужчина прикасается к моей нежной коже теплыми пальцами. Губу только прикусываю и наконец могу выдохнуть, когда он молча отпускает мою руку.

Поднимаю на него сонные глаза.

— Кирилл Александрович, я помню, что не спала на операции. Я ничего лишнего не говорила?

— Нет, Джульетта. Нормально все. Отдыхай.

Даже в этой полутьме я замечаю блеск его глаз, а еще, кажется, у него темные волосы и короткая щетина. И красивый он, кажется.

Ой, голова что-то вообще не соображает, и я устало прикрываю глаза.

Надеюсь, врач прав и я не говорила под наркозом ничего дурного. Я вообще-то воспитанная девочка и не стала бы нести всякую чушь. Ну, теоретически.