– Попробую. Но если это провал…

Она резко встаёт, задевая колбу с реактивом. Сергей ловит её за миг до падения. Его рука твёрдая, в мозолях – неожиданно для «богатого бездельника».

Виктория вырывается – Не трогайте меня!

Сергей поднимает колбу, изучает этикетку – Азотная кислота, 70%. Если бы разлилась – остались бы без волос.

Ставит колбу в специальный держатель, которого раньше не было. – Вам не хватает системности.

– Завтра принесу датчики давления. Ваши похожи на музейные экспонаты.

Он уходит, оставив дверь приоткрытой. Виктория с раздражением смотрит на его блокнот с безупречными расчётами. Внезапно замечает, что он исписан не только формулами – на полях карикатуры на самого себя в виде нефтяной вышки с лицом.

Виктория стояла у стола, сжимая в руках его блокнот. Солнечный луч, пробивавшийся через жалюзи, подсвечивал карикатуру нефтяной вышки с саркастичной подписью. Она провела пальцем по шершавой бумаге, чувствуя, как чернила слегка рельефно выступают под подушечками.

«Он… хороший учёный. Чёрт возьми» – мысль прозвучала громче, чем она хотела.

Её взгляд упал на перчатки, брошенные им накануне. Кевлар, дорогая марка, но на правой – потёртость на кончиках пальцев. «Значит, всё-таки работает руками, а не только языком». С отвращением швырнула их в дальний ящик, где уже лежали сломанные пинцеты и засохшие маркеры.

Блокнот же, вопреки воле, приземлился рядом с её чертежами. Рядом – её схема биореактора и его эскиз гибридной установки.

«Формулы – точные. Поправки – логичные. Даже этот дурацкий ветрогенератор… Он мог бы запатентовать его, но вместо этого рисует птиц на полях. Почему? Развлекается? Или…»

Она резко захлопнула блокнот, но через минуту снова открыла, уже с линейкой и калькулятором. Цифры сходились. Слишком хорошо.

«Он всё равно Миронов. Всё равно из тех, кто заливает нефтью птиц и называет это „непредвиденными издержками“» – она вонзила карандаш в бумагу, оставив дыру на месте логотипа его компании.

Виктория спустя несколько часов все ещё сидела, сгорбившись над столом, её пальцы сжимали ручку так, что костяшки побелели. Черновики, испещрённые её почерком, теперь кишели цифрами из его блокнота – аккуратными, идеальными.

« Нет. Нет, нет, нет. Это не может быть верным… » – мысль билась в голове, как птица в стекло. Она провела ладонью по лицу, оставив синеватую полосу от чернил на щеке.

« Он просто мажор. Деньги, связи, купленные дипломы… »

«Но MIT не купишь. Помнишь, как профессор говорил об их исследованиях? »

« Нет. Он из тех, кто заливает нефтью птиц и называет это «прогрессом». »

«А почему тогда его блокнот полон альтернативных методах? И эта дурацкая птица на схеме… »

«Да, что с ним не так? »

– Идиот… Самодовольный, наглый… – шептала она, вычёркивая своё уравнение и заменяя его его вариантом.

«Почему он не тупой? Почему не может быть просто мажором? Тогда всё было бы проще: враг – там, я – здесь. А теперь…»

Её взгляд упал на схему гибридного реактора, нарисованную им на полях. Она провела пальцем по линиям, соединявшим нефтяные трубы с солнечными панелями.

«Интересно… Даже оригинально, но это не моё дело, да и я не уверена в том, что…»

– Нет! – громко сказала она пустой лаборатории, как будто кто-то мог подслушать. – Нет, он не…

Но руки уже сами тянулись к клавиатуре. На экране симулятор выдавал зелёные зоны – стабильность, эффективность. Его цифры. Её ненависть.

На столе царил беспорядок: скомканные листы с расчётами, которые она не смогла закончить, пустые чашки, осколки, разбросанные по полу. Одна из чашек лежала у мусорного ведра – Вика бросила её в гневе, когда увидела, что её результаты совпадают с его. След её ладони на стекле напоминал о том, как она осознала эффективность его подхода..