Катя не остается в долгу, распалившись от его тона:

- Что? – усмехнулась Морозова, - что, прости?

- С какой целью ты интересуешься о моем роде деятельности?

Хоть Катя и стояла, смотря на Нойманна сверху вниз, но от чувства профессионального допроса избавиться не удалось.

И допрашивала не Катя. Допрашивал немец.

- Ты не первый раз задаешь этот вопрос. С какой целью, Катья? Если это вопрос достатка…

- Нет! Я не поэтому… – Катя поджала губы, ей стало неприятно от всей темы разговора, и она запнулась от проницательного взгляда немца.

- Что тогда? – подобрался он.

- Я хочу узнать тебя побольше… В этом нет секрета – это обычное желание узнать друг о друге, - тихо ответила Катя, и кухня тут же суживается до маленьких размеров.

Она просто интересовалась им, а он устроил ее допрос

Минуту назад она почти сдалась, решившись рассказать о том, как родители ее продали и не кому-то, а чеченцу, но теперь…

Теперь Катя поняла, что она – меж двух огней, и немец также останется для нее загадкой, как и останется страх перед будущим браком с тем отвратительным сыном Киселева.

- Я расскажу тебе позже, - произнес Нойманн.

Вот только она не расскажет Нойманну правду. Он улетит, так ничего и не узнав. Катя все решила.

- Все это неважно, - прошептала Катя, подавляя в себе чувства тревоги и одиночества, - неважно! Забудь.

«Неважно. Забудь. Я думала о том, чтобы сбежать вместе с тобой, но ты, оказывается, еще та темная лошадка», - с горечью подумалось девушке, и она резко отвернулась. Она чувствовала себя дурочкой, размечтавшись о сказке в суровой реальности.

[1] Verzeih mir (с нем.: «Прости меня»)

13. Глава 13

Под мерное дыхание девушки рядом Нойманн лежал и умиротворенно думал. Он не переставал думать даже в пятом часу утра.

Если еще две недели назад он даже не предполагал о том, что захочет забрать Катю в Германию, то неделю назад он впервые познакомился с этой мыслью. Но и тогда он не хотел настаивать, не хотел убеждать и, тем более, делать это силой. А с его работой это было возможно, Эрих об этом тоже знал.

Макс полагал, что девушка согласится сама, но однажды она ясно дала понять, что каждая встреча с Максом для нее – последняя, и она готова к этому, она готова к разлуке.

Но теперь, спустя несколько недель пребывания в России рядом с этой сероглазой, нежной и одновременно бойкой девушкой он понял, что отпускать ее не хочет. И даже не собирается.

Максу хотелось быть с Катей, он даже не собирался уезжать без нее, и вовсе не потому, что здесь есть Александр, который испытывает симпатию к девушке. Нет... Просто за те редкие встречи он успел полюбить всей душой и возжелать всем телом русскую девушку. Их встречи были редкими, но как они, черт возьми, западали немцу в душу!

Катя шевельнулась, и голубые холодные глаза Нойманна тут же впились в ее тело пристальным взглядом.

Согласится ли она?

Макс понял, что теряет над собой контроль. Прямо в эту секунду.

Этой ночью он вышел попить воды, но так и не смог пройти мимо нее. Он заметил, как сильно Катя ворочается, а прикоснувшись к ее губам в еле заметном поцелуе, Макс понял, что она очень сильно замерзла.

Нойманн, конечно, мог укрыть ее или разбудить, но вместо этого он осторожно, чтобы не разбудить ее, подвинул Катю к стене. Девушка тут же заворочалась, но вскоре сама же прижалась к прилегшему рядом Нойманну. Может, не совсем поняла, что произошло, но прижалась к его телу в ответ и уснула.

- Доброе утро, Катья…

Катя поднимает взгляд на Нойманна. Она поначалу хмурится от того, что они лежат в одной постели, а затем смущенно опускает взгляд. Морозова еще долгое время будет помнить две вещи: немецкий акцент в произношении ее имени и это утро, где они проснулись вместе.