Макс направлялся к подъезду как можно медленнее, чтобы еще немного побыть рядом с нею. Подольше. Катя прислонила ключ к домофону, он запиликал в ответ, но никто так и не зашел в подъезд - Катя ждала, пока Макс откроет для нее дверь, однако, вместо этого мужчина посмотрел на Катю с непониманием.

- Что такое? – не понял Макс, - дверь не открывается?

Не выдержав, Катя произнесла:

- Дверь-то открывается, а твоя галантность оставляет желать лучшего, - тихо рассмеялась Катя, но взгляд ее был серьезен.

Нойманн перевел взгляд на серую подъездную дверь, а затем снова на Катю:

- Но ведь ты стоишь рядом. Тебе удобнее самой открыть ее. Я не хочу обидеть тебя тем, что открою перед тобой дверь.

- Я заметила странности еще раньше, но не думала, что для тебя это является оскорблением. Мужчины всегда открывают дверь перед девушками, помогают донести тяжелые сумки, да и вообще…

- Постой. То есть мне можно открыть тебе дверь? – удивляется немец, мягко перебивая Катю, - и ты будешь этому рада? Тебя это не оскорбит?

- А почему я могу быть не рада? Это очень приятно, - убеждает Катя, удивляясь проскользнувшему опасению в глазах немца.

Больше не задавая вопросов, мужчина с легкостью распахнул перед Катей подъездную дверь, но так, словно для него это было в новинку. И это поразило девушку.

- Спасибо большое, - нежно улыбнулась Катя, и ей было действительно приятно, что он сделал для нее это.

Позже немец объяснил:

- Что у вас считается проявлением галантности, то у нас считается проявлением неуважения. Точнее, наших женщин оскорбляет это. Таким образом они делают вывод, что мы видим их несамостоятельными, считаем обузой и неспособными на что-либо. Признаться честно, ты - первая девушка в этой жизни, от которой я услышал в ответ слова благодарности, - рассказал немец в подъезде, и рассказывал он это с удивлением. Искренним.

Кате показалось, что ему было приятно сделать это – открыть для нее дверь. Это было точно в новинку.

- Макс?.. – еле заметно позвала Катя, едва они вошли в лифт. Нойманн настоял на том, чтобы проводить Катю до двери.

- Что?

- С днем рождения, Макс, - вымолвила Катя на прощание.

Нойманн улыбнулся концами губ – вот оно, самое лучшее для него поздравление. Катя искренне сказала это. И он был рад. Мужчина увидел, как красный оттенок прилил к ее щекам, и от трепета и нежности к этой девушке все внутри у него перевернулось.

«Если бы она только знала, как она меняет меня… Разве когда-нибудь я хотел закинуть девушку себе на плечо и увезти ее отсюда подальше, забрать в свою берлогу ото всех?!», - с недовольством заметил Макс. Вот только увезти подальше, в понимании Нойманна, была другая страна. Была Германия.

- Прости, я не успела подготовить для тебя подарок, - с грустью пожала плечами Катя, по-своему расценив молчание немца.

А еще Катя не знала, будет ли уместным дарить подарок человеку, которого она знала без году неделю.

- Твое присутствие в этот день было моим подарком, - уверенно отчеканил Макс, собравшись и совладав со своим разумом.

А разум хотел прижать эту девушку к себе и не отпускать. Пальцы, черт возьми, сводило от безумного притяжения к ней.

А Катя, вновь чувствуя его проницательный взгляд на своем лице, в ответ начала крутить ключи в руках. Она вставила их в замочную скважину.

- Тебе пора, - проговорила девушка, распахивая входную дверь и намереваясь уйти в темноту.

Но Макс не уходил, и тогда Катя нерешительно тронула его за руку, привлекая в квартиру. Она зажгла свет и закрыла следом за ним дверь. Катя боялась того, что кто-то из любопытных соседей услышит немецкую речь и непременно выглянет в глазок, где в свете подъезда увидит Катю с мужчиной. Тогда ей не жить, ведь это сразу доложат ее родным…