Эта девушка по имени Катя нравилась ему все больше и больше. Макс признался себе в этом именно сейчас.

- Просто они не представляли, насколько заблуждаются в своих желаниях. Я про самостоятельность, - Катя отвела взгляд от Максимилиана.

Макс проследил за ее задумчивым взглядом, направленным в никуда, и понял, что он был в смятении от поведения ее родителей. А именно от того, насколько мать поступала ужасно, отправляя четырнадцатилетнюю дочь фактически ночевать и жить к бабушке. Нойманн был удивлен тому, как еще совсем юная девушка не утонула в равнодушии родителей, поступила в университет, выучила язык с совершенством и стала достойной в его глазах.

Симпатия Нойманна переходила дозволенные границы. Желание Кати обрести мужское плечо сопутствовало желанию немца обрести мягкую и нежную женщину рядом с собой.

- А теперь мама позвала меня на семейный ужин, которого они с отцом не устраивали даже в браке. Это странно.

Про гостей из Чечни девушка благополучно умолчала. Кате показалось, что она и так о многом поведала иностранцу.

- Прохладительные напитки? – веселый голос Александра неожиданно проник в сознание двоих.

Катя обернулась и ей тут же всучили в руку бокал.

- Немецкое, - с гордостью и воодушевлением произнес Александр, уже делая первый глоток пива и подначивая Катю.

Поначалу девушка застыла в нерешительности, чувствуя на себе взгляд Нойманна, но затем решила попробовать напиток, который немец одобрил. Точнее, наполовину немец, но все же.

- Она не будет это пить. Забери и унеси обратно, - холодный голос и такие же холодные руки Нойманна выдернули из рук Кати бокал с пивом. Точнее почти выдернули, ведь Катя успела отвести руку в сторону.

- Все нормально, - успокоила Катя Нойманна.

- Видишь, она хочет попробовать. Не мешай, Макс.

Сжав челюсти, Макс опустил руки и позволил девушке сделать несколько глотков. Она сказала, что не против попробовать, а вот сам Макс был не против отвернуть голову этому Александру, вновь приблизившегося к Кате. К тому же Макс не хотел, чтобы девушка пила.

Не хотел, но и запретить не мог.

- Давай до дна, Катя, - произнес Александр на русском, заставив Макса выйти из себя. Он совсем не понимал русскую речь.

Дождавшись, пока Катя сделает несколько глотков, Макс буквально выдернул из ее рук бокал и впихнул огорчившемуся Александру со словами:

- Отнеси, - прозвучало железно и на немецком, а затем Макс повернулся обратно и решил смягчиться перед Катей, - просто это все равно не то, Катья. Если бы ты попробовала этот напиток в Германии, ты бы удивилась разнице.

- Возможно, - скованно улыбнулась девушка.

Макс, по ее мнению, был слишком правильным и каким-то чересчур жестким. Александр был помягче, с ним ей было комфортнее и легче, а вот от взглядов Нойманна Кате было порой не по себе.

Александр ушел, и немец вновь принялся разглядывать русую сероглазую девушку. Он слышал, что именно серый цвет глаз особенно ценится за ту грозность, с которой смотрит их обладатель. Именно так и было: Катя смотрела на него ровно, но мягко…

А кто бы только знал, как ему нравилось ее имя – такое обычное для России, но такое притягательное для иностранцев. Макс не скрывал: ему нравились и ее фигура, и широкие бедра, граничащие с миниатюрностью девушки. А нравился ли он Кате?

Из квартиры послышалась медленная иностранная музыка, и Нойманн не преминул воспользоваться случаем:

- Потанцуем?

[1] Auf Wiedersehen, Mutter (с нем.: «До свидания, мама»)

Уважаемые читатели, у меня будет к вам маленькая просьба.

Многие из вас живут в Германии или посещали ее. Кто-то смотрел фильмы или читал литературу, и в процессе чтения вам, вероятно, захочется вежливо поправить меня, добавить свои примечания или поспорить о правдивости написанного, и я скажу так: я это приветствую. Но лишь взаимно вежливо.