– Да ты вообще не ходи. Я прямо сейчас и сбегаю, пока не переоделась. Возьми у меня бидон, поставь его на кухне… Гэпэ… как ты сказал?

– Гэпээс.

– Ага, я запомнила.

***

Вам повезло: сегодня невольников снова охранял Зелимхан, и Мариам договорилась с ним об обмене. За десяток яиц он согласился отдать два ведра цемента – не свой, не жалко – и требовавшееся количество гравийно-песчаной смеси.

Мариам засобиралась было помогать тебе, но ты воспротивился:

– Знаешь, сколько весит ведро гэпээса?

– Откуда мне знать. А что – думаешь, не смогу поднять? Ха, ты ещё меня плохо знаешь, Серёжа. Я столько всего тяжёлого за свою жизнь перетаскала, что не каждому мужику под силу. Это тебе не город, тут слабая женщина управиться по хозяйству не сможет. Я – сильная!

– Да ладно тебе хорохориться, Муи. Я же не говорю, что ты слабачка, но и надрываться ни к чему. Тяжести перетаскивать – всё-таки мужская работа. Теперь у тебя для этого есть я, верно?

– Верно… – было видно, насколько ей приятны твои слова. – Теперь у меня есть ты. И не только для этого.

– Ну вот и хорошо. Значит, ты пока занимайся своими женскими делами – по дому, там, и всякое-такое. А я займусь мужскими, как полагается.

Она не стала возражать.

Ты взял два ведра, на дно одного из них аккуратно уложил десяток яиц и направился к тому месту, где располагался вход в строящийся бункер.

Вечно смурной и неразговорчивый Зелимхан, получив яйца, издал невнятный одобрительный клёкот и аккуратно переложил подношение в неотлучно имевшуюся при нём потрёпанную хозяйственную сумку. Затем встряхнул не по возрасту отвислыми брылями и махнул рукой в сторону навеса, под которым были сложены в штабель туго набитые мешки в заводской бумажной упаковке. Ты снял крайний мешок из верхнего ряда, поставил его на землю, надорвал плотную бумагу и наполнил вёдра цементом. После этого страж бункера поправил на плече ремень автомата и снисходительно-широким жестом указал на две сросшиеся боками кучи гравийно-песчаной смеси:

– Мож взят скоко хош…

***

Сделав несколько ходок с полными вёдрами, ты отёр со лба пот и присел на скамейку возле сарая, чтобы перевести дух. Не прошло и нескольких минут, как из дома выглянула Мариам:

– Я молоко только что вскипятила. Ты его горячим пьёшь?

– И горячим пью, и холодным. Из твоих рук – всё, что угодно, милая.

– Даже яд? – усмешливо сощурилась она.

– Ага, даже яд – с удовольствием, – расплылся ты в ответной улыбке.

– Ну, тогда считай, что тебе повезло: яда я в своём хозяйстве не держу. Поэтому можешь пока удовлетвориться горячим молоком.

Странная она. Ведёт себя так, будто ты здесь полноправный хозяин. Хотя – сказала же, что отныне считает тебя своим мужем «перед Аллахом и людьми». Насчёт Аллаха ещё куда ни шло, а вот что касается людей – тут Муи погорячилась: упаси бог аульчанам пронюхать о ваших отношениях. Не посмотрят, что ты чужой раб и денег стоишь, мигом снимут голову с плеч. Не только тебе, но, возможно, и Мариам. Нынче это у них запросто, как курицу для супа зарезать.

«Я для тебя сделаю всё, что захочешь, – вспомнились её сегодняшние слова. – Мне больше ничего не надо, лишь бы ты был рядом».

Неужели правда?

А впрочем, почему бы и нет? Даже если она слегка преувеличила – так сказать, под влиянием момента… Разве человек не может придумать себе чувство к другому человеку? Сложить любовь из собственных фантазий, как складывают из простых кирпичиков прекрасный ажурный замок, а потом взять и поверить в неё? Ничто не мешает тебе войти в этот замок и поселиться в нём – вместе с Мариам. Ты будешь засыпать каждый вечер и просыпаться каждое утро в её объятиях, ваша жизнь наполнится яркими красками и маленькими повседневными радостями. И она… сделает для тебя всё, что ты захочешь!