– Ну и находки у меня сегодня, – над головой всплывает женское лицо. – Что с тобой случилось, девочка? Говорить можешь? Как тебя зовут? 

– Не… знаю. Не… помню.

Ловлю себя на мысли, что совсем ничего не помню… Память вспыхивает в голове, как фейерверк.

– Что делать теперь? Я… Я же только что помнила, а сейчас… Очень больно… Мне так больно…

– Встать можешь? – женщина склоняется надо мной, позволяя себя разглядеть: короткая стрижка, седые прямые волосы, прямой нос и карие большие глаза. Высокая, крепкая, одетая в рыбацкий комбинезон. – Понятно, – добавляет она, наблюдая за моими жалкими метаниями. – Сейчас я тебя погружу в катер и повезу к себе домой. А там разберёмся. Меня зовут Влада Корниенко. Не бойся, я тебя не обижу и… Полечу, сколько потребуется. 

– Наверное, меня ищут, я… 

– С моста упала? За рулем была? – спрашивает она, устремляя взгляд к разрушенному ограждению моста.

– Больно… – хриплю, чувствуя, как печет спина и шея, кровоточат порезы на ладонях и ступнях. 

– Тебе повезло, курочка. Я бывший врач – судебный медик. На покушениях я собаку съела. Сейчас тебя приведем в чувства и… Здесь, как минимум черепно-мозговая и сильные ожоги.  

Больше я не слышу ничего… Проваливаюсь в черную пропасть бессознательности… 

Ева.

Кажется, что все это сон… Сейчас я стряхну с себя наваждение, крепко зажмурюсь, широко распахну глаза и увижу свою жизнь… Но чуда не происходит… Боль остается – пульсирующая и горячая, парализующая конечности, стучащая в виски, как дятел…

– Тише, маленькая, потерпи. Бо-ольно, очень больно, понимаю – слуха касается ласковый женский голос. Уверенный и твердый.

– Мммм… Где я? И кто вы? – стону, приподнимая голову и прищуриваясь. Обнаруживаю себя лежащей на животе.

– Я Влада. Нашла тебя на отмели. Не бойся, я твой друг, – женщина выжимает в тазике марлю и касается моей спины. Красивая… Наверняка в молодости была сердцеедкой.

– Ааааа…

– Ожоги сильные, детка. Потерпи. Я сейчас все вымою и смажу кожу самодельной мазью. Тебе сразу полегчает. Не вспомнила, как тебя зовут?

– Нет. А-ай… А что там? С моей кожей? – протягиваю взволнованно и запускаю пятерню в волосы, с ужасом обнаружив, что их… нет. – Господи, а где… Где мои волосы?

– Сгорели. Но это же ничего, солнышко? Главное, что переломов нет. Ссадины, порезы, травмы, но позвоночник у тебя целый. Ну-ка, пошевели пальцами? Как же мне называть тебя? Пока буду солнышком и деткой.

– А зачем вам все это? Я – зачем? – шиплю, цепляясь от боли пальцами в простыню. Шевелю ногами, убеждаясь в словах Влады.

– Я говорила тебе, но ты забыла: я бывший судебный медик, работала в криминальном отделе почти двадцать лет. Кому-то ты дорогу перешла, солнышко. Заказали тебя. Тебе понятна моя мысль? Неужели, ты совсем ничего не помнишь? Я просто хочу помочь.

Влада отодвигает таз и тянется к верхней полке за баночкой с коричневым содержимым. Пока моя спасительница суетится, подыскивая чудо-лекарства, я осматриваюсь. Крошечный домик с низкими потолками и деревянными стенами, пахнущий хвоей и малиновым чаем воздух, скрипучие полы, застеленные узкими разноцветными половиками, черный кот, пригревшийся на печи… Похоже, я на даче или в рыбацком домике: из окна доносится плеск речных волн и шум двигателей моторных лодок.

– Влада? – зову ее тихонько. – Спасибо вам. Я…

– Ну давай, солнышко, вспоминай. Как тебя зовут-то? – оборачивается она, держа в руках две стеклянные баночки.

– Помню только, как ехала по мосту и не могла остановиться. Тормозов не было. Помню, как звонила кому-то… Близкому. Но я не уверена. И все… дальше пустота.