– Уж простите, что так рано, – извинился он, войдя.

– Всё хорошо, Саша, проходи, тебе кофе или чай?

– Чай лучше, кофе уже пил.

Корнилов зашёл на кухню, поздоровался с подошедшим Алексеем и сел на стул:

– Не знаю, успела ли тебе Саша рассказать, но мы вчера были на крыше. И обнаружили там несколько женских окурков. Как сказала Саша, сложно представить женщину, вышедшую просто покурить на крышу, да? В общем, я оформил и сразу отвёз всё экспертам. Они определили возраст – около тридцати – тридцати пяти. Ну и всё. Сравнивать – то не с чем. Материалов нет. Подозреваемых тоже. Вот, принёс тебе показать один. Помада явно дорогая, специфическая, – он положил на стол пакетик с окурком. Даже через целлофан чётко выделялась бордовая с фиолетовым оттенком помада.

Алексей взял пакет в руки, пристально осмотрел его и задумался…

– Ты знаешь, Саш, тебе это может показаться странным, но я уже видел такие окурки. И помаду такую видел. Но это маловероятно, ведь это сотрудница полиции, – он развёл руками.

– Как интересно. Соседи говорят, что видели, как наш труп, будучи живым, приводил домой женщину в полицейской форме…

– Слушай, Саш, я не хочу, чтобы эта информация шла от меня, потому что подумают, что я хочу просто устранить конкурента, но ты можешь как-то пробить, где был телефон Фоминой на момент убийства?

– Фоминой?! – удивлённо воскликнул Корнилов.

Алексей пожал плечами:

– Я видел у неё такие сигареты. И помада у неё есть очень похожая. Но доказательств нет, а просто так обвинять человека нельзя. Я вот сейчас очень хорошо прочувствовал, что значит, когда тебя обвиняют в том, чего ты не совершал.

– Я понял. Есть у меня вариант один. Попробую всё сделать быстро, – он пододвинул к себе чашку, поставленную на стол Александрой.

***

Утро в отделе, как всегда, было суетливым и шумным.

Гера задерживался. Появившись уже после планёрки, он встретил у дверей отдела Гаврилюка, вышедшего покурить.

– А вот и наш Казанова! – съязвил Володя. – Сколько я ещё тебя отмазывать буду?

– Да ладно, не так часто ты это делаешь, – немного обиделся Герман.

– Кто тебя не отпустил на этот раз? Маша? Кристина?

– Лена… – загадочно улыбнулся Герман, явно вспоминая бурную ночь.

– А Кристина что? Всё? – не унимался Володя.

– А Кристина – всё! Иди, Гаврилюк, иди с Богом. Я тебе вон булочек принёс. Лучше жуй, – Герман протянул товарищу бумажный пакетик со сдобой. Тот довольно улыбнулся, прижав к себе ланч.

После планёрки все разошлись по кабинетам, пытаясь удержать в голове перечень задач, «нарезанных» начальством. Меркулов сидел за столом и молча стучал по нему пальцами. Гера тихонько зашёл в кабинет, открыл ноутбук и заклацал по клавиатуре, а Гаврилюк, вернувшись после перекура, прохаживался туда – сюда по кабинету. Он искал подходящего момента, чтобы съесть булочки, но для обеда было слишком рано, для завтрака уже поздно, а ланч Меркулов бы не приветствовал.

– Гера, неужели даже ты не можешь это расшифровать? – остановившись, нарушил молчание Гаврилюк.

– Володя, я вообще не понимаю, как он это сделал. Это надо вникать, изучать. Нет, ну я это сделаю. Сделаю точно. Но вопрос времени.

– Сколько нужно? День? Два? – вмешался в разговор Меркулов.

– Товарищ майор, я не волшебник. Надеюсь, за неделю управиться.

– Ладно, Гера, делай всё возможное. Если Леонов такие деньги отдавал за сейф, да ещё и зашифровал эту карту, значит, там точно что-то важное. И что-то мне подсказывает, что именно это приведёт нас к убийце.

– Всё понял, Юрий Романович. Сделаю.

– А, и ещё, ребята. Личная просьба. В интересах следствия про эту флешку ни слова. Рапорта не пишем, наверх не докладываем. Пока не поймём, что там.