Демьян уехал сразу после нашего разговора, и его комнату я убирала особенно придирчиво. Как будто из головы его у себя стереть пыталась. Но после его отъезда сразу стало как-то пусто, я долго не могла уснуть. Уснула под утро, и он конечно мне сразу приснился.

Будит меня Григорий Константинович.

— Ангелина, можно с тобой поговорить? — нерешительно мнется на пороге.

— Конечно, проходите, — отхожу в сторону, пропуская его внутрь. Мужчина явно собирается с духом, а затем выпаливает скороговоркой:

— Ангелина, ты уже взрослая девушка, поэтому очень надеюсь, что ты нас поймешь. Я люблю твою маму и хочу сделать ей предложение.

Григорий Константинович очень приличный человек, и то, как он волнуется, вызывает у меня самые приятные чувства.

— Вы просите у меня ее руки? — шучу, но нашему управляющему не до шуток.

— Да, — серьезно кивает он, — прошу.

— Тогда вам лучше попросить у мамы. А если вы спрашиваете моего благословения, то я вам его даю.

Я знаю, что он в свои выходные ездил к нам домой, мама мне призналась. Так что я примерно чего-то такого и ждала. Разве что не так скоро.

— Надеюсь, мы с тобой подружимся, — выдыхает явно повеселевший Григорий.

— Если не будете пытаться стать моим папочкой, то вполне, — киваю я.

— Не буду, — обещает будущий отчим.

Мама приезжает раньше чем планировала. Анна встречает ее тепло, они с Григорием в один голос меня расхваливают. А я собираюсь домой.

— Не спеши, Ангелина, Геннадий Сергеевич днем будет ехать в город, он тебя отвезет, — предлагает Анна, но я вежливо отказываюсь.

— Спасибо, я пойду. Хочу прогуляться, засиделась.

Ясно даю понять, что эти две недели фактически безвылазно просидела в особняке. Воздухом дышала или с балкона, или с террасы.

Мама сбивчиво объясняет, что ей надо пробыть здесь подольше, называет выдуманную причину, но я ее перебиваю, приобняв за плечи.

— Мам, я все знаю. Твой Григорий уже попросил у меня твоей руки. И я согласилась.

И пока пунцовая от счастья мама рассказывает, какой замечательный человек ее будущий муж, ловлю себя на том, что внутренне радуюсь. Значит, она не приедет через две недели, и мне не придется объяснять, почему я не ночую дома.

У нас с Карениным договоренность на месяц, и теперь у меня появилась робкая надежда, что о ней никто не узнает.

Домой решаю ехать на электричке, на станцию иду той же дорогой, по которой пришла сюда. Интересно посмотреть, высохла ли лужа. И эмоции вспомнить, пусть они тогда были не самые приятные. Зато такие яркие...

А если лужа высохла, узнаю ли я то место?

Но волнуюсь я зря, не узнать его шансов нет никаких. Еще издали замечаю знакомую черную машину, возле которой на траве с травинкой во рту сидит Каренин.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю ошалело, подходя ближе.

— Угадай, — Демьян щурится, глядя снизу вверх. А меня затапливает отчаянно рвущимся наружу ликованием.

Прикладываю огромные усилия, чтобы сдержать его и никак себя не выдать.

— Только не говори, что ты приехал за мной.

— Умница моя, — продолжает щуриться с ухмылкой.

— Зачем, Демьян?

— Чтобы тебя отвезти. Ты сегодня выходишь на работу, забыла?

— Мне сначала нужно заехать домой.

— Зачем?

— Взять вещи. Просто отдохнуть. Душ принять.

— Душ и у меня есть. Вещи соберешь, я тебя отвезу, а сам уеду по делам. И можешь отдыхать сколько влезет, — Демьян поднимается с травы, отряхивает джинсы и открывает передо мной дверцу.

— Садись. Шевелись быстрее, Заучка. Нам еще контракт подписывать.

— Какой контракт? — недоумеваю.

— Какой, какой... — качает головой Демьян, — трудовой. Ты же у меня работать будешь, вот мы там все и пропишем.