Такого еще не случалось, чтобы Лео был на собрании, когда я звоню. И что за собрание? Вряд ли сегодня в Болонью приехал министр внутренних дел. Не думаю, что все прочие, включая начальника городской полиции, сочтут за оскорбление, если комиссар Капассо ответит на телефонный звонок.

Ловлю себя на мимолетной мысли, а действительно ли я в него влюблена? Ну да, конечно, как же иначе? Почему я себя об этом спрашиваю? Потому что познакомилась с Луиджи Д’Авалосом?

Что за легкомыслие, откуда? Это новое для меня гормональное состояние беременной женщины? Даже не знаю, по душе ли мне такое кокетство: отчасти оно меня забавляет, отчасти тревожит. Если бы дело происходило в одном из моих детективных романов: комиссар полиции – романтичный красавец, – то, пожалуй, да, но в реальной жизни – нет. Перезваниваю Лео, чтобы прогнать ненужные мысли, а он не отвечает. Оставляю сообщение на автоответчике: “Приезжай вечером на ужин, расскажу, как идет расследование. Скучаю”.

Время обеда, и мои размышления о том, что бы такое съесть, прерывает длинная эсэмэска, но не от Лео. Это Луиджи Д’Авалос: “Если ты еще не обедала, попробуй пастиччо из толстых макарон по-феррарски в баре напротив гостиницы, там делают порции миньон. Если хочешь пообедать в компании, приглашаю тебя в ресторан, где готовят прекрасную запеканку по рецепту Лукреции Борджия”.

Я бы хотела пообедать в компании. С Луиджи. Но отвечаю: “Та самая Лукреция, отравительница? Лучше не надо”.

А он: “Выдумки. Добрую женщину оклеветали. Заеду за тобой через десять минут и все расскажу”.

Не буду спрашивать, откуда он знает, что я в гостинице, он ответит, что полицейскому положено все знать. Ограничусь скромным отказом: “Большое спасибо, в следующий раз”.

Зачем я так ответила? Чувствую себя виноватой, а почему? Боюсь, что Лео не понравится, что я обедала с Д’Авалосом? В этом городе я меняюсь. С тех пор, как я жду Аду, у меня всегда хорошее настроение, но сейчас все по-другому.

Надо разработать план действий, подстроиться под здешний ритм, не такой, как в Болонье, наоборот, медлительный, неопределенный.

Кафе, рекомендованное Луиджи, – большая кондитерская на углу. Сажусь за квадратный столик и заказываю макаронную запеканку.

– Вам нежную или острую? – спрашивает официантка.

– Минуточку, извините, – пишу Луиджи: “Запеканку рекомендуешь нежную или острую?”

Понимаю, что тем самым пытаюсь сгладить резкость своего отказа и помириться, показать, что следую его советам. “Нежную, Антония, нежную”, – приходит ответ. Можно ли в эсэмэске передать состояние человека? В его – смертельная усталость.

Запеканка вкуснейшая: макароны с соусом бешамель, грибами и чем-то еще непонятным, запеченные в нежном тесте. Съедаю две. Я решила, что пойду на кладбище, к бабушке с дедушкой.

Кассирша в баре говорит, что Чертоза отсюда в десяти минутах, и показывает дорогу в моем iPad’e. Молодая особа, элегантно одетая, тщательно причесанная, с выдающимся носом. Я бы сказала, владелица художественной галереи. Протягивая мне сдачу, показывает на живот: “Девочка, да?” Наконец-то тебя заметили, Ада.

“Хотя бы кофе?”

Сообщение от Д’Авалоса застает меня на пути в Чертозу. Возвращаюсь назад.

Все-таки я провожу расследование, а он может помочь. Времени у меня немного, Ада должна родиться 4 июля. Хорошо, что будет лето: Аду ждет теплый прием и много света. Лео хочет, чтобы я поехала в Саленто к его родным, но я предпочитаю остаться с ним, а не с его мамой. Она – замечательная женщина, бодрая, веселая, следит за собой, стильно красит волосы. Гостеприимная, как и сестры Лео. У них хорошо, но я рада, когда мы возвращаемся домой. Я не привыкла к чересчур эмоциональным отношениям в семье.