– Прекрати! – потребовала Мэри.

Эмма закрыла ладонью глаза, чтобы сдержать слезы.

– Иди в свою комнату. Я перед сном зайду, – тихо произнесла она.

Мэри серьезно, по-взрослому посмотрела на мать, но ничего не ответила. Когда девочка шла к лестнице, ее взгляд скользнул по букетам цветов, которыми были уставлены гостиная и столовая. Генри Стоун в приступах раскаяния ежедневно менял их, пока не забывал, что натворил.

Зайдя в просторную детскую комнату, Мэри тихо закрыла за собой дверь. Поставив портфель рядом с письменным столом, она села на пол у кровати. Она смотрела на фотографию, которая висела на нежно–розовой стене напротив нее. На семейном фото маленькая трехлетняя Мэри сидела на коленях у матери, а счастливый отец, обнимая правой рукой жену, левой трепетно касался маленьких детских пальцев. Девочка недавно потребовала у отца, чтобы он прекратил так себя вести, иначе она уйдет из дома. Тогда он провел ночь рядом с ней, сидя на том самом месте, где сейчас устроилась Мэри. Он сказал, что очень постарается, потому что не может больше мучить их, и если у него не получится, то он сам уйдет. Последние слова сильно ранили Мэри: она не хотела, чтобы отец сдавался. Он не такой! Девочка чувствовала: для того, чтобы счастье вернулось к ним, не хватает совсем немного, какой-то капли любви, какого-то слова и, быть может, молитвы. Сколько раз она просила Бога, чтобы Он вновь сделал их жизнь такой же, как на фотографии на стене, и чтобы папа никогда не бил маму! Мэри плакала перед Ним и дома, ночами стоя на коленях перед распятием, которое висело над ее кроватью, и в храме перед алтарем. Но годы шли, а все оставалось по-прежнему. Может быть, Он не слышит из-за шума города? Им рассказывали на уроках Закона Божьего про древних подвижников, которые в пустынных местах беседовали с Богом. Тогда ей надо уйти подальше в пустоши. Ее будут искать и волноваться, но ради папы и мамы она готова рискнуть.

Она повернулась к страдающему Богу.

– Господи, сделай так, чтобы папа никогда больше не бил маму, чтобы они любили друг друга, как раньше… даже больше… Если Ты сделаешь это, я обещаю, что всю жизнь буду… буду… – она не могла придумать, что она может пообещать Богу, что может дать Ему, чего бы у Него не было.

Завтра она придумает свой обет, и тогда Он не сможет ей отказать и исполнит ее желание. Она быстро и методично собрала в портфель все, что могло ей пригодиться в загородных пустошах. Собранность, как и ум, достались Мэри от отца. После ванны девочка надела свою любимую голубую пижаму с улыбающимися лунами в различных фазах и легла в кровать. Пижама была очень мягкой, как материнские объятия, которые она помнила с раннего детства. Сейчас Эмма тоже обнимала свою дочку, но что-то неуловимое исчезло из материнских ласк.

– Может быть, пообещать Богу отказаться от моей пижамы? – подумала Мэри, сидя на кровати. Подумав, она нахмурилась и замотала головой, недовольная собственной наивностью. Нет, если она хочет изменить ситуацию, нужно повзрослеть, потому что только взрослые меняют мир.

Раздался стук в дверь, и в комнату зашел Генри Стоун. Было видно, что он только что вернулся с работы, которая обеспечивала им этот большой дом в лучшем районе города. Его уставшие карие глаза, черные растрепанные волосы средней длины свидетельствовали об еще одном сложном дне в его административной карьере. Несмотря на кабинетную работу, он был атлетически сложен, но сутулость отчасти скрывала это. Приезжая с работы, Генри обязательно заходил к дочери в надежде, что та еще не спит. Сегодня ему повезло.