– Не смеши! Настя! У тебя получилось развеять мое хмурое настроение. Настя! Скажешь тоже, такое… сто лет ее не видел. – Алекс минуту помолчал и заговорщицки сообщил:

– С радостью излечу твое израненное сердце и отдам тебе всех своих поклонниц оптом, только скажи, где мой телефон? – Минуту назад еще веселившийся от души Глеб нахмурился. – Ах, прости-прости! Никто не сравнится с прекрасной Ланой Лянской! Куда им всем, несчастным, – прокомментировал Алекс выражение его лица.

– Смеешься? Забыл уже, как сам сох от лямура и гламура, и худел по часам?

– Да, забыл! И, слава Богу! – резко прервал друга Александр. А через мгновение добавил:

– Извини, я, правда, не хотел тебя обидеть. Нервничаю очень что-то. Ляпнул глупость.

Лицо друга немного просветлело.

– Как бы я не шутил насчет женщин, я не могу ее забыть, и все другие женщины… не то пальто… Даже если б мне предложили в жены самую настоящую принцессу…

– Хм… Как ты так жить вообще собираешься? Уже б разыскал свою ненаглядную, а то смотреть жалко. Только болтаешь про девчонок, а сам перед сном каждый день на ее фотку пялишься. Да ты ее видел в последний раз, когда вы практически детьми были! Ищи лучше телефон!

– Вот он! – Глеб сдвинул кучу игрушек и букетов на диване в одну сторону, и с первой попытки отыскал пропажу. – Говорил тебе, позвони в антракте. 12 вызовов – эт не шутки.

– Ты не понимаешь? 12 вызовов – это не чтоб спокойной ночи пожелать. Там что-то случилось. Я боялся, что если услышу это, то не допою до конца постановки. Это там, на сцене, я звезда для мажорок, которым заняться нечем, кроме как влюбляться в своих кумиров. А здесь в реальности, я – человек, моющий посуду в ресторане, иногда болеющий ангиной, и сегодня у меня плохое предчувствие. – Алекс стал набирать номер, продолжая свободной рукой возиться с галстуком.

– Мама! Что случилось? У меня премьера была… Только смог Вам позвонить.

– Сашенька… сыночек…, – мать плакала.

– Мам, что с Вами? Мама! Мамочка, успокойся! Что случилось?

Элеонора Павловна разразилась рыданиями, не в силах говорить, и трубку взяла ее подруга, Наталья Вересковская.

– Александр, это Наталья Михайловна. Ты не за рулем?

– Нет. Еще в гримерке.

– Один?

– С Глебом. Что стряслось, скажите же, наконец! Что с матерью?

– Саша, с мамой все в порядке, насколько об этом можно сейчас говорить. Твой отец. У него случился инфаркт. Саша, папы больше нет. – Четкий ни грамма не дрогнувший голос Вересковской прозвучал, будто ударили молотом по голове, и Александр попытался хотя бы удержаться на ногах от этого удара.

– Нет!… – злосчастный узел поддался, и рука Алекса начала машинально расстегивать первую пуговицу. Выражение лица стало неестественно бледным, что насторожило Глеба.

– Алекс, ты меня слышишь?

– Да, Наталья Михайловна. – выговорил тот, переведя дух.

– Ты в порядке?

– Да. Практически, – синтетическим голосом отвечал он в трубку. – Как это…

– Вчера поздно вечером за рулем. Это несчастный случай. Он попал в аварию и умер на месте. Алекс, прошу, держи себя в руках.

– Да. Не волнуйтесь. Спасибо, что сообщили.

– Не сказать, мы не могли, несмотря на то, что твое присутствие здесь невозможно. Но ты теперь единственный мужчина в семье и ты один у матери. Ей очень тяжело, ей нужна твоя поддержка.

– Я знаю. Поцелуйте ее за меня и побудьте с ней, прошу!

– Само собой. Не переживай на этот счет.

– Позвоню утром, когда она успокоится.

– Держись, мой мальчик! Обнимаю тебя.

– Спасибо!

Александр нажал отбой, отшвырнул, не глядя, телефон. Дернул со всей силы воротничок, а тот, наконец, распахнулся, теряя пару пуговиц и освобождая казавшийся оковами охват. Молодой человек на минуту запустил пальцы в свои кудрявые волосы, сделал глубокий вздох и, не говоря ни слова, пошел в ванную.