– Могу пригласить тебя в ресторан, но не уверена, что нас пустят в таком виде, – хмыкаю я, присаживаясь на край кушетки. Кир наконец-то забирает руку от своего лица и смотрит на меня. 

– А я говорил тебе: оденься поприличней. Но ладно, я не против домашней еды. 

– Позвоню вашему повару. – Достаю телефон из сумки, которую чудом не потеряла в суматохе, но парень не дает мне сделать звонок. 

– Я не поеду за город. Останусь в своей квартире. 

– Один? Не уверена, что это хорошая идея.

– А у меня есть варианты?

– Конечно! У тебя есть дом с прислугой.

– Левандовская, отстань, а? И без тебя хреново, я хочу к себе домой. В свою берлогу. 

– Ну, как знаешь. Я ушла, пока.

– Стоп! – Кир ухватил меня за руку, и по телу прошла странная дрожь. – Как, по-твоему, я  доберусь домой? Ну уж нет, если вместе, то до конца. 

– А больше ничего тебе не сделать?

– Можешь еще спинку на ночь почесать. Меня это чертовски успокаивает.

– Хах.

Внезапно дверь открылась, и грудастая медсестричка вкатила внутрь инвалидную коляску.

– Царев? Давайте помогу вам пересесть. Оплатите счет в кассе, и на выходе вам выдадут костыли.

Так мы и покинули здание. Кирилл – на инвалидной коляске, в одном халате, ловя на себе восхищенные взгляды медсестер, и я – в одежде, перепачканной грязью, и с костылями в руках. На улице уже стемнело, хотелось побыстрее добраться до дома и завалиться спать. 
 
 Мы с трудом погрузились в такси, и Кирилл, когда уже назвал адрес своей городской квартиры, вдруг серьезно спросил: 

– Левандовская, а где  мой рюкзак? Там телефон, кошелёк, ключи от квартиры, права. 

– Ой, – все, что смогла произнести, потому что в тот момент, когда Кир лежал на полу со сломанной ногой, мне было вовсе не до его вещей. И именно поэтому мне приходится назвать свой адрес водителю и везти Кира к себе. Чтобы осквернить его присутствием свою квартиру. 
 
 Это какой-то страшный сон, честное слово! 

****

Кирилл вел себя как настоящий царь.

– Подушечку под спину подложи.

– Воды подай.

– Ногу почеши.

– У тебя что-то воняет.

–  Дай пульт от телевизора.

– Ты нашла, куда делись мои вещи?

– И еще одну подушку под ногу.

– Пожрать есть что-то?

– Фу, что это за гадость?     

Царев в моем доме всего полчаса, но я собственноручно готова выбросить его с балкона и наблюдать, как раз за разом по его телу будут проезжать машины.     

– И убери от меня этот лохматый пылесборник. – Кот истошно мяукнул и полетел на пол.      

– Гр-р-р-р. – Я с силой бросила в мойку ложку и закрыла в кухню дверь.     

– Люба-аа-а, Лю-юб! – Секундная тишина и вновь: – Люба-а!      

– Я тебе не прислуга, ясно? – врываюсь в комнату разъяренной фурией, набрасываясь на Кира.

– Твой кот только что помочился в вазон, – ехидно произносит он, смотря на меня насмешливым взглядом.

– Вот черт!

Потом мы не поделили кровать. Кирилл настаивал, что хозяйка дома должна ютиться на диване, а гость, да еще и со сломанной ногой, – в королевских покоях. Мы спорили и обзывали друг друга до тех пор, пока соседи не начали стучать по батареям. В конце порешили на том, что я займу левую часть кровати, а Царев – правую. Я гордо удалилась в спальню, оставляя Кирилла на милость кошек и костылей.

Быстро переоделась в самую целомудренную пижаму и забралась под одеяло, прислушиваясь к звукам в квартире.

Проклятье, и как это вообще могло со мной произойти? Почему я должна терпеть этого ненормального?  Почему не оставила его в скорой помощи одного или не отправила кого-то из подчиненных? 

Послышалось кряхтение и ругательства. Кирилл щелкнул выключателем, дошел на костылях до кровати и, ни капельки не смущаясь, стянул с себя халат, сбрасывая его на пол и являя моему взору крепкие ягодицы.