- Ну вот, каждый раз одно и то же, – поморщилась фея от ее визга. – Чего сразу убивают-то? Ну да, была у меня пара оплошностей. Раз в триста лет со всяким случается. Кстати, я поживу в твоей квартире, ладно? Тебе ж все равно без надобности…

И фея снова пошла на замах.

Поняв, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих, Люба бросилась к балкону. Она успела добежать до двери и даже сделать отчаянный прыжок в открытое окно, но бита, запущенная сильной рукой, оказалась быстрее.

Раздался неприятный звук, и не стало больше в этом мире хорошей девушки Любы Саушкиной. Сим фактом и завершаем мы свое повествование о короткой жизни несчастной сиротки. Дальше пусть сама рассказывает. А у нас, музов, есть и более интересное занятие, чем писать всякую слюнявую чушь. Автор, наливай!

2. Глава 1. Спасение падшей женщины

Знаете, как еловые ветки по заднице хлещут? Правильно. Больно хлещут. Особенно по голой – трусики не в счет. И с одной стороны, хочется, чтобы непредвиденная порка прекратилась, а с другой, очень радостно, что хоть что-то мое падение с ба-а-альшой высоты задерживает.

Откуда под моим окном взялся густой еловый лес, я так и не поняла: там отродясь росли только сугробы из окурков. А еще непонятнее была мысль, с чего это вдруг я так долго падаю. Но стоило мне об этом всерьез задуматься, как елки кончились. Мгновение свободного падения, мой короткий визг и…

Удар был сильным. Аж в глазах потемнело. Показалось, что все внутри сплющилось о ни в чем неповинный позвоночник. Поперек спины вдарил железный прут (или перила, что больше похоже на правду), а поперек бедер – нечто сходное по твердости. Мозг вжало в горло так, что удивительно, как я его не проглотила. Глотать, видно, нечего, раз такие дурные ассоциации в голову лезут.

Почти в то же мгновение послышался какой-то звук – то ли мат сквозь сжатые зубы, то ли выдох присевшего под грузом штангиста – и я приложилась еще и своей многострадальной попой. Потом наступила страшная тишина.

«По-любому позвоночник сломан», - мгновенно покрывшись холодным потом, подумала я. Медленно, не открывая глаз, шевельнула ступнями. Ощущения есть. Значит, ходить буду. Это уже хорошо. Чуть более уверенно подвигала в воздухе пальцами рук. Тоже слушаются. А теперь самое страшное – ощупать себя на предмет переломов. Грудь, живот, бедра… Что это на мне такое шершавое и до жути синтетическое? Куда футболка делась? А джинсы?

Тут в лицо мне пахнуло запахом сильно курящего человека, годами пренебрегающего услугами жевательной резинки. Я приоткрыла один глаз, дабы ознакомиться с его источником.

- Зды-зды-здрасьте, - пробормотала я удивленно приподнятым бровям и скромно прижала ладошки к груди, стремясь занять как можно меньше места в чужих руках, едва не переломавших мне ребра при совершении операции по спасению самоубивающейся девушки. Ошеломленный не меньше меня «эмчеэсник» недоуменно пыхнул зажатой в зубах трубкой, обдал клубом едкого дыма, заставив закашляться, и задумчиво протянул:

- М-да.

- Извините, - снова подала я голос. – Вы меня на землю не поставите? Пожалуйста.

Спаситель молча убрал одну руку. Меня крутануло. В ноги ткнулся ковер из еловых иголок. Я неуклюже замахала руками, пытаясь удержать равновесие. Не удержала, сложилась в позу детской горки. Ой, а чего это попе так холодно? Стремительно ощупываем пятую точку и… эм-м, надо срочно принять вертикальное положение и одернуть одежду.

Я резко выпрямилась. В глазах снова потемнело, тело повело в сторону. Пришлось сделать серию неуклюжих шагов, сохраняя равновесие. Босые ступни больно закололо. Видно, тапки слетели в полете.