– И пирожками тоже всех угощает? – я со стуком поставила чайник на стол. – Чисто из-за своей натуры?

– Пирожками она угощает только соседей, – Глеба, похоже, забавляла моя ревность. – А мы с ней самые близкие соседи, и знаем друг друга с детства. Ее бабушка когда-то дружила с моей…

– А сейчас?

– Сейчас Акулина сирота, круглая, – ответил Глеб уже без улыбки, а во взгляде я успела прочитать: «Почти как я…»

– Она одна живет? – спросила я уже менее ревниво.

– Да, у нее пасека есть… Знаешь, какой вкусный мед ее пчелы делают? В городе с руками отрывают.

– В городе? – заинтересовалась я.

– Да, – Глеб стал сам разливать кипяток по чашкам. – Здесь многие так делают, живут за счет своих хозяйств.

– То есть никаких предприятий в Больших Перевертышах нет? И работы у людей тоже нет?

– Да где ж тут работу найти? – вздохнул Глеб.

«Тем не менее коттеджи стоят ого-го-го какие, – мелькнула мысль, – да и на кабриолетах разъезжают, а не запорожцах».

– Есть пару фермеров, у некоторых свое большое хозяйство, вот и возят продукты в город…– продолжал между тем Глеб, – молоко там, мясо, овощи…

– И в город не сбегают? – заметила я. – Вчера, когда шла, видела много молодежи. Это редкость для такого отдаленного поселка, тем более, когда работы нет.

– Есть, конечно, кто уезжает в города, как я, например, – на этот раз Глеб улыбнулся как-то через силу. – Но в основном да, остаются в Больших Перевертышах.

– Забавное название, кстати, – усмехнулась я. – Еле нашла на карте. А Малые Перевертыши есть?

– Малые? – рассеянно переспросил Глеб.

– Ну, если есть Большие Перевертыши, значит, есть и малые, – я продолжала улыбаться. – Откуда, кстати, такое название? С чем связано?

– Понятия не имею, – Глеб энергично пожал плечами.

От дальнейшего разговора нас отвлекло шарканье и постукивание со стороны заднего входа, который как раз тоже находился в кухне, и вскоре с улицы появилась Софья Ильинична с тушкой зайца в руках.

– Вот, добыла вам к обеду, – потрясла она несчастным зайцем. Нет, конечно, она сказала «купила», это просто мне показалось иное, уж слишком довольной выглядела бабуля, точно сама на охоту ходила. – Освежуешь? – грозно глянула она на меня.

Я нервно сглотнула и вцепилась пальцами в ручку чашки.

– Боюсь, что я не умею, Софья Ильинична. Никогда этого не делала, – тихо-тихо отозвалась я.

– Я освежую, бабуля, – «спас» меня Глеб, – оставь его. И идем чай пить. Пирожки есть с яблоками.

– Акулинкины? – Софья Ильинична лишь бросила взгляд на стол. – Не хочу пока, – она громко зевнула и небрежно кинула зайца на пол, рядом с мойкой. Потом зевнула еще раз: – Пойду отдохну… Устала что-то, набегалась…

– У вас тут, наверное, леса хорошие, – произнесла я, невольно отодвигая стул подальше от трупика бедного зайца. – Охотники есть, да?

– Есть, – Глеб уставился на «добычу». – Есть…

– А крольчатину тебе можно? Или тоже аллергия? – поинтересовалась я.

– А? – он встрепенулся, будто мыслями только что был не здесь. – Аллергия? Да… И на зайца тоже… Ты угощайся, – передо мной распаковали бумажный сверток с пирожками. – Они, правда, вкусные…

Я нехотя взяла один, надломила, кусочек положила в рот: действительно вкусные, не придерешься. Но я могу не хуже. Надо будет Глебу тоже что-нибудь испечь, чтоб не думал, что только соседки на это способны…

– Может, приготовить еще что-то на завтрак? – предложила я.

– На завтрак? – Глеб снова скосился на зайца. – Нет, я уже… Завтракал. Ты, если хочешь, себе можешь приготовить. Холодильник в полном твоем распоряжении. Можешь даже провести ревизию, составить список, если вдруг хочешь купить что-то… Сходим потом в магазин вместе или Рину попросим.