А не удовлетворён был только Королёв: слишком много ошибок. Теперь необходимо всё проанализировать, учесть промахи и искать новые решения обеспечения безопасности космонавтов. «Американцы уже догоняют, – думал он, – наступают на пятки и… обгонят. Обязательно обгонят, если мы будем каждый шаг согласовывать месяцами, а то и годами. И самое главное: все силы должны быть соединены в один мощный кулак, под единым управлением, конкуренция тут мешает. Нельзя допустить, чтобы американцы первыми высадились на Луне». С таким предложением тотчас по возвращении в Москву он непременно пойдёт на Старую площадь.

Начиналась большая работа над новым вариантом космического корабля. Новый корабль назовут «Союз», и всё, что теперь делалось, – делалось в рамках лунной программы. Теперь, после большого успеха, у Королёва все козыри были на руках.

Ещё только конец марта, а тепло, как в июне. Машина легко катила по Ленинградскому шоссе. На развилке свернули на Волоколамку.

– Иван Степанович, тормозните здесь. Не надо подъезжать к больнице.

– Так уже, считай, доехали.

– Я пешком пройдусь. Надо размяться.

– Дело ваше. Только плащик накиньте от греха подальше. А то вы уже однажды «размялись».

Тимофей усмехнулся: «Нянька».

– Зачем? Такая жарища!

– Марток – надевай трое порток. Март – месяц обманчивый. А мне в другой раз за вас втык получать от Палыча не с руки.

Тимофей вышел из машины. Пошёл, не спеша, по сосновой аллее. Следом с плащом в руках выскочил Иван Степанович.

– Ну, куда же вы? Прямо как дитя малое.

Тимофей отмахнулся.

– Вы или плащ наденьте, или в машину садитесь.

Тимофей шёл, не обращая внимания на вопли своего водителя.

– Тьфу ты! – выругался шёпотом Иван Степанович.

Он вернулся в машину и медленно поехал следом. Тимофей обернулся.

– Куда ж ты по аллее? Тут же люди ходят. Хоть кол на голове теши.

Рабухина сегодня в больнице не было. С другими врачами Тимофей не считал нужным говорить. Прошёл в палату. Гостинцы положил на стол. Маша сидела на подоконнике, читала книгу. Он увидел: Сэлинджер, «Над пропастью во ржи». Тимофей поцеловал Машу в подставленную щёку. Всё это молча. Ни восторгов, ни радости, ни слёз. Заглянул в раскрытую книгу: страница 11-я. Книгу он принёс ей перед отлётом на Байконур. Значит, не читала.

– Почему ты не читала? Хорошая книга.

– Не было настроения.

– А сейчас?

– И сейчас нет.

– А когда будет?

– Как только ты увезёшь меня отсюда.

– Сегодня вечером позвоню Александру Ефимовичу, как-никак он здесь начальник. Отпустит – заберу.

– А сейчас ты не можешь позвонить?

Тимофей долго не думал.

– Могу. Только не уверен, что дозвонюсь.

Маша так и подскочила: ведь если профессор согласится, она уже сегодня может быть дома. А где дома? Если отпустят, куда он её повезёт? В Хлебников она не хочет, уж лучше тогда здесь. Слава богу, процедуры «наддува» закончены. «А Тимофей дозвонится, обязательно дозвонится, – думала она, – он всё может».

– Так ты идёшь звонить?

– Ты меня прогоняешь?

– Я тебя прогоняю, потому что хочу быть с тобой.

Это она так схитрила. Ждала, что он скажет, куда повезёт. Но он не сказал ничего. Пошёл звонить. Вернулся не скоро. Лицо серьёзное. «Не разрешили», – огорчилась Маша.

– Собирайся, да поживее.

Она обомлела. Не ожидала. Стала собирать свои вещи. Фрукты и сласти, привезённые им, оставила девчатам. Тимофей вышел в коридор. Ждал.

– Машуня, какая ты счастливая!

– Да у вас тоже всё будет хорошо.

– Да я не о том. Какой у тебя Тимофей! Обзавидуешься.

– Какой?

– Красивый, богатый. И любит тебя.

– Кто это может знать?

– Дурёха, да это же сразу видно.

– Прощайте, девчонки. Поправляйтесь и не скучайте. Я вас навещать стану.