Махатма Ганди, человек, безусловно, мудрый, сказал:
«Думать, что половой акт – самостоятельная функция, в такой же степени необходимая как сон и еда, по-моему, есть величайшее невежество».
В двадцатых годах двадцатого века в СССР ломались привычные стереотипы. Не остался без внимания и половой вопрос. Появилась даже теория, обосновывающаяновые отношения. Соратница Ленина и член ЦК партии Александра Колонтай писала, что заняться любовью при социализме будет так же просто, как «выпить стакан воды». Отмена прежних ограничений привела к тотальному сексуальному раскрепощению молодежи. Одна за другой возникали коммуны, в которых комсомольцы и комсомолки жили общей хозяйственной и половой жизнью. Теория «стакана воды» нравилась далеко не всем. Сам Ленин, который, по собственному признанию, «менее всего был мрачным аскетом», выступил против. «Конечно, жажда требует удовлетворения, – говорил вождь большевиков. – Но разве нормальный человек при нормальных условиях ляжет на улице в грязь и будет пить из лужи? Или даже из стакана, край которого захватан десятками губ?»
Примерно в это же время ученик Владимира Михайловича Бехтерева, врач-психотерапевт Арон Борисович Залкинд, знакомый с психоанализом, оказывал поддержку распространению психоаналитических идей в России. В 1924 году вышла его работа «Фрейдизм и марксизм». Но особую популярность приобрела брошюра «Революция и молодежь», где была размещена его статья «Двенадцать заповедей революционного пролетариата», в которой ясно и просто формулировалась идея освобождения советских граждан от сексуального фетишизма, присущего представителям буржуазного общества:
«Половая жизнь для создания здорового революционно-классового потомства, для правильного, боевого использования всего энергетического богатства человека, для революционно-целесообразной организации его радостей, для боевого формирования внутриклассовых отношений – вот подход пролетариата к половому вопросу. Здоровое революционное потомство при максимально продуктивном использовании своей энергии и при наилучших взаимоотношениях с другими товарищами по классу осуществит лишь тот трудящийся, кто поздно начнет свою половую жизнь, кто до брака останется девственником, кто половую связь создаст с лицом, ему классово-любовно близким, кто будет скупиться на половые акты, осуществляя их лишь как конечные разряды глубокого и всестороннего социально-любовного чувства».
Так мыслилась автору «половая платформа» пролетариата.
В Австрии двадцатых годов прошлого века сподвижник Зигмунда Фрейда Вильгельм Райх, общаясь с сотнями пациентов и видя их недовольство жизнью, пришел к выводу, что причиной тому неумение людей получать удовольствие. «Секс без стыда и чувства вины, – за ключил он, – сделает человека полностью счастливым». Позже он написал книгу «Сексуальная революция». Так в обиход вошло это словосочетание, но сексуальная революция не стала частью революции социальной, как мыслил Райх.
Люди моего поколения помнят конец шестидесятых годов прошлого столетия, когда на Западе случилось то, что впоследствии назвали сексуальной революцией. Во Франции студенты боролись против правил, установленных в общежитиях, требуя от дирекции права спать вместе. Внебрачное сожительство стало нормой для французов. Молодежь выходила на улицы с требованием свободы, в том числе и сексуальной. Молодые люди страстно отвергали моральные догмы своих родителей, называли их лицемерными, выступали за возможность открыто выражать свои взгляды в разных областях, самим выбирать свою жизнь, а не следовать предписанным обществом правилам. Очень способствовало свободе нравов появление надежных и доступных способов контрацепции. Это позволило получать от секса удовольствие, не задумываясь о последствиях.