В тот же день подразделение выполнило внеочередную смену дислокации. По району прежнего расположения лагеря армейская авиация нанесла бомбовый удар. Потерь нет.

2

Боливар завет оставил,

И Гевара всё исполнил…4

Каталина пела, расположившись на корме лодки. Одну руку она не снимала с поворотной рукояти подвесного мотора, другой держала автоматическую винтовку, положив её на колени, обтянутые выстиранным камуфляжем.

Мариана старалась подпеть, слабо шевеля губами. Её носилки, связанные из ветвей и пальмовых листьев, лежали поверх лодочных сидений. Большие тёмные глаза Марианы смотрели прямо перед собой; под плащ-накидкой, которой её заботливо укрыли, защищая от водяных брызг, проступали очертания согнутой на перевязи руки. Ночью у Марианы сильно поднялась температура, раненая бредила и металась, и наутро команданте Альфредо распорядился немедленно везти её в полевой госпиталь, расположенный выше по течению.

Хосе стоял на носу лодки и умело орудовал шестом.

Над заросшими обрывистыми берегами, плывущими навстречу, однородной массой слоисто-кучевых облаков хмурилось низкое серое небо.

Сельва, пампа, гор вершины.

Смерть иль свобода – вот судьбина…

Сильный голос Каталины смешивался с ровным жужжанием мотора и звонкими разноголосыми переливами течения реки. «Самбу Че» Виктора Хары, жестоко убитого военной диктатурой, она знала и любила с того самого времени, когда однажды – сотни веков назад и на другой планете – брат поставил ей эту песню. Практически с детства.

Их семья жила в Медельине, в благополучном и красивом районе города (знакомство с жителями городских трущоб пришло позже). Каталина помнит ровный асфальт улицы, идущей под уклон, арку в стене большого дома. Вход со двора, где прямо напротив балконов и окон растут высокие пальмы. Ступеньки на второй этаж, телефонный столик в маленькой прихожей, дальше – длинный полутёмный коридор. В комнате брата, между рядами книжных полок и микроскопом, отодвинутым на угол стола, со стены смотрит с прищуром через круглые очки Джон Леннон. Медленно перематывается «басфовская» плёнка, звенят первые гитарные аккорды. Затем вступает голос – и Каталина уносится в края дальних и опасных дорог. Дослушав до конца, она попросила поставить песню ещё раз. А потом ещё…

Вскоре разразился какой-то политический кризис, и брат тогда сказал, что для оппозиции, похоже, остался единственный путь донести свою точку зрения – вооружённая борьба. Он был старше Каталины на два года. Брат не стал, как собирался, ни биологом, ни этнографом; он погиб, случайно попав в одну из уличных перестрелок, устроенных мафией. Это была первая потеря – одна из самых тяжёлых и горьких потерь.

Пятью годами позже через сокурсников Каталина познакомилась с людьми, называвшими себя «народной милицией РВСК», и они её привели к партизанам. «Единственный путь донести свою точку зрения» был выбран. Команданте из песни позвал её за собой.

После Каталина спрашивала себя, ушла бы она в сельву, к этим людям, с которыми у неё теперь общая судьба и за каждого из которых она готова отдать жизнь, если бы её брат не погиб. И не находила ответа.

Начались перекаты. Хосе и Каталина соскочили в воду и, дружно взявшись за борта, стали с усилием продвигать лодку вверх по течению. Осунувшееся лицо Марианы с резко проступившими скулами и впалыми щеками теперь было совсем рядом. Она высвободила из-под плащ-накидки здоровую руку и убрала с намокшего лба спутанную чёрную прядь. Затем ласково провела ладонью по тыльной стороне ладони Хосе. Тот улыбнулся, наверное, впервые за сутки, и что-то сказал ей негромко. Мариана ответила ему пожатием руки.