Метров через двадцать лес расступался, и фонари были погашены. Тропа вывела к высокому, обрывистому берегу реки. Сквозь клочковатые разрывы в облаках лился призрачный лунный свет, оттеняя контуры леса на противоположном берегу. Река внизу зеленовато отсвечивала.

Из зарослей левее тропы бесшумно возникла по-кошачьи гибкая фигура Хосе. Приблизилась. С минуту все трое молча вслушивались в ночь. Звучание моторов то затихало, – должно быть, теряясь в ущельях и межгорных распадках, – то нарастало вновь, постепенно становясь всё отчётливее.

– Не меньше трёх лодок, – наконец уверенно произнёс Хосе, поправляя автоматный ремень под плащ-накидкой. Матовый отблеск луны скользнул по длинному стволу «эмки». Мариана ощутила льдистое покалывание вдоль позвоночника и спросила очень тихо:

– Паракос?2

– Похоже, – отозвалась Каталина. – И ведёт их кто-то, кто хорошо знает здешний фарватер.

О возможном проникновении парамилитарных банд в этот район страны команданте Альфредо сказал позавчера на утреннем построении. Перейдя на новое место, было решено выставить этот пост – над рекой, в полутора километрах от лагеря в сельве. Оказалось, не зря.

– Ветер со стороны гор, – заметил Хосе. – В лагере не услышат.

Будто стряхнув оцепенение, Каталина достала из нагрудного кармана под плащ-накидкой рацию, подняла на уровень щеки и, надавив клавишу, негромко проговорила:

– «Ла-Пас», ответьте «Колибри».

Секунды падали в безмолвии, только мелкие капли дождя продолжали слабо постукивать по капюшону плащ-накидки. Затем эфир ожил, разомкнув тишину негромким потрескиванием. Глухо прозвучал голос дежурного:

– «Колибри», я «Ла-Пас». Перехожу на приём.

– К нам гости. Не меньше трёх моторов. Как поняли? Приём.

Снова пауза, совсем короткая. И ответ:

– Вас понял, выходим встречать. Конец связи.

Каталина убрала рацию. Закурила, пряча огонёк в ладони.

– Луис поднимает лагерь по тревоге.

С заходом луны перед рассветом уплотнилась дождливая темнота, она поглотила очертания кустарника на краю обрыва и затаившиеся в двух шагах фигуры товарищей. Теперь их присутствие выдавал только изредка слышимый шелест плащ-накидок, да несколько слов, обронённых приглушёнными голосами. Бесконечные минуты сочились в томительном напряжённом ожидании дождевыми каплями, неторопливо сбегающими вдоль мокрых ветвей…

Когда гул приближающихся моторов внезапно переменился, будто на пути звука сняли последнюю завесу, и повторился эхом от противоположного берега, Мариана поняла, что лодки миновали ближний поворот русла. Вскоре показались их длинные нечёткие силуэты, обозначенные отражённым в воде бледным светом фонарей. Они появлялись в поле зрения один за одним, упорно продвигаясь навстречу быстрому течению.

– …три… Заполнены целиком… Значит, где-то тридцать шесть человек, – шёпотом прокомментировал Хосе, который видел в темноте, как пантера. Мариана ясно представила себе его неразличимые сейчас плотно сжатые губы и сосредоточенный взгляд чёрных глаз.

Преодолев открытый участок реки, лодки уходили за мыс, и там, напротив деревни, замолкали их моторы. В это время в ночи протяжно разнёсся первый крик птицы, предвещающий наступление утра.

Рассвет стремительно разгорался, меняя окружающий пейзаж. Лес по обоим берегам проступил сквозь быстро редеющую серую дымку, пространство наполнилось птичьим гвалтом, которому вторили доносившиеся из деревни петушиные крики. Из-за клубящихся туманом гор лиловыми и алыми полосами вытянулись перистые облака – одно из них напомнило Мариане фигуру ангела с длинным, уходящим к горизонту шлейфом крыльев. Но с тех пор, как люди стали воевать, наступление утра означало не только торжество света над демонами ночи.