Он всегда замечал, помыла она голову вчера или было это два дня назад потому, насколько пушистыми были её локоны. Она почти не улыбалась. Это было не в её манере. Но несмотря на это вокруг неё всегда было много людей. Она нередко была к ним максимально безучастна, листая ленту в телефоне, однако они, окружая её, старались как можно скорее вовлечь в разговор. И каждое её слово было весомо. Но он подойти не мог. Просто не мог.

Не мог делить её внимание с кем-то ещё. Он знал, что она тоже наблюдает за ним изредка. Как сытая кошка за добычей. Словно имеет в виду. Он не знал, что в её голове. И не понимал, что из того, что он знал о ней было правдой, а что родилось в его фантазии.

Он ненавидел её всем сердцем за её прямолинейность, резкость, лёгкую грубость и за то, что каждое её слово попадало в цель, но любил больше. Любил так, что кружилась голова. И не мог выбросить её из мыслей. Просто не мог. Сколько не пытался. Сколько не ждал.

Он замечал в ней всё. Новую сумочку, отросший маникюр, причёсанные брови. Каждая мелкая деталь. Просто потому, что каждая её частица была для него важна и необходима.

Она не была идеальна. Нет, ни в коем случае. И замечая детали, он в этом убеждался. С удовольствием убеждался.

Он наблюдал за ней. Каждый день. Всегда знал, где она. И если кто-то говорил, что она совсем скоро должна прийти, напрягался всем телом, думал и ждал. А когда она появлялась, вздыхал с облегчением, возвращался ненадолго к своим делам, а после вновь наблюдал. Как она переговаривается со своими подружками. Как собирает локоны в высокий хвост. Как поправляет небрежно причёску. Как убирает пыль с туфель салфеткой.

Ей безумно шли каблуки. Просто невероятно. Ходила она на них немного неуверенно, иногда спотыкалась. Но это было неважно.

Надевала она их исключительно по особым случаям, а когда надевала, становилась на голову выше всех остальных, но не в плане роста, а в плане того, насколько сногсшибательно выглядела.

И она была невероятная. Особенная. Для него особенная. И он знал её ровно настолько, насколько было возможно.

Он не думал, что она идеал. Нет. Конечно, нет. Представить сложно, какое количество её особенностей его бесило, раздражало. Но не любить её он не мог. Просто не мог и всё. Каждая манера, каждая частичка её отпечаталась в его памяти глубоким шрамом. Шрамы укрощают мужчину.

«Я люблю тебя. Всем сердцем.» Он бы очень хотел произнести эти слова вслух. И тысячу раз представлял, как сделает это. Вот только полная уверенность в том, что, если эти слова будут хоть раз произнесены, они навсегда потеряют свой смысл, останавливала его.

– Маркуш! Марк! Марк, подойди ко мне!

Нетерпящий заминок голос матери продолжал звать его на протяжении нескольких минут, пока не приблизился к его комнате и не сорвал наушники.

– Я тебя зову уже полчаса! Совсем скоро оглохнешь со своими игрушками.

Подросток медленно развернулся на кресле, даже не думая уточнять из – за чего его оторвали от игры – все равно мать сейчас сама ответит на этот вопрос, так зачем тратить слова?

– С Эммой идёте тренироваться на озеро. Через полчаса выходите.

– Не ко мне. Мы через 40 минут договорились с пацанами встретиться.

Не оставляя варианта для продолжения разговора, мальчик повернулся обратно к компьютеру.

– Марк, сестре надо тренироваться, у неё скоро соревнования. Крытый каток пока что закрылся. У неё нет вариантов.

– Это у неё нет вариантов, а у меня есть. Мне какое дело до её соревнований?

– Марк, я не могу отпустить её на лед одну. Ей 16, темнеет рано, а ты вон какой бугай вымахал. Что тебе, сложно?