– А бородатый?

– А бородатый – это вы, – ласково улыбнувшись, ответил Егоров, наслаждаясь возникшей паузой.

– Это не я! – собравшись с духом, твердо отчеканил Желудин. – А человек, отдаленно напоминающий меня по внешнему виду. Да и плаща такого у меня сроду не было! Я не герой боевика! И такую одежду не ношу!

– Никто и не говорит, что вы боевик. Терроризм – это совсем другая статья.

– Какой еще терроризм?! Я сказал, герой боевика, а не боевик! Это же разные вещи! – решил на всякий случай пояснить Желудин. Мало этой глупости, еще и терроризм прилепят. Похоже, что издевается, гаденыш эдакий!

– Конечно, разные, – снова охотно согласился следователь.

– А где граната, которой я будто бы пугал охранника? – Неожиданно в голову Желудина пришла мысль поинтересоваться этим обстоятельством. – И на записи ее нет.

Тень легкого недовольства промелькнула по лицу Егорова:

– Гранату ищем, и я уверен, найдем в ближайшее время. Не сомневайтесь!

«Кто бы сомневался…» – подумал Желудин и, четко выговаривая каждое слово, произнес:

– Я никогда там не был, а уж тем более не пытался взорвать какую-то мифическую гранату! Вы сами-то верите во всю эту чушь?

– Это неважно, верю я или не верю! Здесь вопросы задаю я, так уж получилось! А отвечать должны вы! Я ясно выражаюсь?! – окрысился следователь.

Желудину захотелось дать понять этому обалдую следователю, что он не какой-нибудь там… бомж! А человек с именем… хоть и не очень известный, но, тем не менее, у него за плечами два сборника, его многие знают. Он может поднатужиться и сделать звонок, кому надо, и все образуется. Но у него хватило ума ничего этого не говорить. Это бы только подзадорило следака и показало его слабость. Кто может позвонить, тот сразу это делает, а не занимается пустыми угрозами. А он только и может, что поднатужиться и… пукнуть. В этой ситуации лучше играть в поддавки и изображать из себя дурака.

– Нет, это не я! Явная подстава! – произнес он в недоумении и для пущей убедительности развел руками.

Следователя немного разочаровал ответ Желудина.

– Все так говорят. Ну, предположим, что это не вы, – согласился он добродушно. – Я и не настаиваю.

«Лавры Порфирия Петровича покоя не дают…» – подумал презрительно Желудин.

– Но вас признал на записи охранник клуба. Как это объяснить? – продолжил Егоров.

– Егоров Лев Сергеевич? – уточнил Желудин и увидел: то, что он запомнил фамилию, имя и отчество свидетеля, не понравилось следователю.

Тот лишь утвердительно кивнул в ответ головой.

– Ошибся, всякое бывает, может в голову вступило или после пьянки. Вы же знаете, какую туда публику набирают? – И Желудин снова внимательно проследил за его реакцией. Тому это снова не понравилось.

– Бывает, все бывает… Поэтому и проведем очную ставку. Если не вы на пленке, то и бояться нечего! – Егоров демонстративно выключил диктофон.

– Я и не боюсь.

– Вот и хорошо, – откликнулся следователь. – А то многие сразу обсираются.

Последний глагол резко выбивался из общей тональности разговора. Специально. Мол, могу и эдак.

– Идите за мной, – предложил Егоров.

«Ишь как подготовились! А ведь время-то позднее…» – отметил Желудин и вспомнил, как в американских боевиках часто свидетель через зеркальное стекло опознает убийцу.

Здесь все было попроще. Его проводили в обшарпанную комнату, где на стульях с овальными железными инвентарными бирками по бокам уже сидели какие-то небритые алкаши. Желудина посадили где-то посередине. От соседей нестерпимо несло мочой. В углу жались две сомнительного вида тетки, исполнявшие роль понятых. Затем ввели какого-то туповатого верзилу, очень напоминавшего внешним видом следователя. На вопрос последнего – вы узнаете среди присутствующих человека, угрожавшего вам гранатой у клуба, – тот сразу же ткнул в Желудина пальцем, произнеся с ненавистью: