Я понятия не имела, куда его везти. И тут за окном раздался лошадиный топот. Я выскочила на улицу. По скошенному лугу скакал всадник на белой лошади. Белая грива развевалась по ветру, копыта глухо стучали по земле. Всадник прижался к шее лошади и превратился с ней в одно целое. Это же Дима! Дима Истомин, самый лучший в мире ветеринар, по словам Зои Ярцевой. А ветеринар — это тот же врач, только для зверей!

— Ди-и-имка! — заорала я во всё горло. — Исто-о-омин!

Лошадь испугалась моего крика, заржала и встала на дыбы. Дима умело осадил её, оглянулся и поскакал ко мне. Спешился у крыльца:

— Уля? Ты чего ревёшь?

— Помоги мне, Дима, — попросила я. — Мне больше не к кому обратиться.

***

— Вот это самец… — протянул Дима, оглядывая пациента, внезапно свалившегося ему на голову.

Тот лежал перед нами абсолютно голым. Без сознания. Самец, да. Без сомнения, самый выдающийся из всех, кого нам обоим доводилось встречать. В порно-студии его оторвали бы с руками.

— У него пуля в животе, — сказала я, приподнимая повязку на мускулистом прессе. — Плечо тоже прострелено, но там воспаления нет, так что можно пока не трогать. А с животом беда. И температура сорок два градуса.

— Сколько? — Дима включил настольную лампу и направил свет на больного. — Так не бывает, выброси свой градусник.

— Ты уверен? Ладно.

Дима наклонился к животу и внимательно осмотрел рану. Выпрямился:

— Его нужно ко врачу. Срочно.

— Ты врач, Дима.

— Я ветеринар.

— И что, вас не учили доставать пули из животных? Это же не какая-то сложная операция на сердце или головном мозге, это пулевое ранение. Мужик здоровый, выдержит, если до сих пор не помер. А я буду тебе ассистировать.

— Что ты будешь делать?

— Подавать тебе скальпель.

Он задумался.

— Вообще-то пару раз мне приходилось доставать пули из животных… Однажды привезли раненую собаку, а другой раз спасали ворону. Какой-то идиот устроил на неё охоту.

— Они выжили?

— Угу.

— Тогда иди за инструментами и начнём.

Он глянул на меня:

— А почему ты не хочешь отвезти его в больницу?

— Долго объяснять.

— Кто он?

— Не знаю.

— А кто в него стрелял?

— Никому не расскажешь?

— Уля, я же тебе вчера доверился.

— Да, верно, — согласилась я. — В него стрелял Костя Треф. Он считает, что это бабай.

— Вот дебил! — вырвалось у Димы.

— Он вчера с охотниками шёл по его следу, а этот мужик спрятался за моей машиной. Я собиралась позвонить в скорую, но он сломал мой телефон. Явно не хотел в больницу. Я так поняла, он от кого-то скрывается или чего-то сильно боится. Может, беглый зэк? Тут есть поблизости зоны? Или лесной маньяк. Короче, тёмная история. На нём не было даже трусов, когда я его нашла.

— Да не зэк это, — сказал Дима. — Видишь, какая бородища и волосы? Не один год отращивал.

— А кто тогда?

— Старовер, скорее всего. Или монах-отшельник, который дал обет жить без благ цивилизации. В нашей глуши такого добра навалом — и деревни старообрядческие, и монашеские скиты. Я сам не видел, но в газете читал. У нас даже языческое капище есть, молодежь там собирается — танцуют, бухают, трахаются.

— Об этом тоже в газете написано?

— Нет, я был на капище — там полно презиков валяется и пустых бутылок. Сначала загадят живую природу, а потом жалуются… — Дима бурчал, а сам передвигал раскладной обеденный стол к лампочке, свисавшей с потолка. — Найди побольше светильников и ламп. Мне нужен свет, много света. Нагрей воды и принеси чистые полотенца. Спирт или водка в доме есть? А я пойду за инструментами. Посмотрим, что можно сделать с твоим подобранцем.

Он ускакал на работу, где у него в офисе хранились все принадлежности, а я занялась кипячением воды. Пока бегала к колодцу, искала в буфете водку и выбирала полотенца, периодически возвращалась к подобранцу и склонялась над ним — проверить, дышит или нет. Он дышал всё так же — тяжело, поверхностно, быстро.