Теперь я на него покосился с большим недоумением:

– То есть не неё? — сморгнул. — Она его... усыновила?

Андрей Вячеславович огляделся, нет ли чужих ушей, посмотрел в окно, не видит ли нас Виктория Романовна, и мне доверительно сообщил:

– Ни то, ни другое. Там мутная история, — тихо-тихо, словно заговорщик на задании, — вдаваться в подробности не буду, но это ребёнок её сестры. Она вместе с мужем погибла. Вот Вике и достался малыш.

– То есть, — у меня едва получалось вырваться из глубокого шока, — вы считаете себя вправе упрекать женщину, которая взяла на себя обязательства по уходу за чужим ребёнком? — мне не по себе от жуткой правды. То ли отстал от жизни, то ли… как-то уже отвык, что подобная дискриминация может существовать в наше время.

– А почему нет? — он реально не осознавал, какую дичь нёс и насколько был… в моих глазах тварью. — Мы же работаем...

– Я хочу её! — кивнул я, уставляясь на Викторию Романовну.