— И не уверена, что когда-нибудь смогу его полюбить, — заключила, по столу вернув лист заведующей отделением. Ещё и ручкой по заявлению клацнув, как бы ставя точку в своём ответе.

Светлакова опустила глаза на лист, чуть помолчала, а потом сухо улыбнулась:

– Давайте так, я приму ваше заявление, но вы подумаете над моим предложением. Поверьте, няня, которая будет смотреть за малышом всё время, намного правильнее и лучше медперсонала, работающего в доме малютки.

— Не вижу разницы. И вообще, мне не нравится, что меня пытаются переубедить, навязывая то, что мне чуждо! — отрезала я, злясь на ситуацию и приставучих женщин. Хотя слова Светлаковой не были лишены смысла. 

Да и сама мысль, что крошечного младенца отдадут туда, где за ним не будет должного ухода, меня мягко сказать напрягала. Передачи о детдомах, приютах, патронажных семьях видела, и ничего хорошего и доброго не запомнила. Впрочем, как и семья может попасться не из порядочных… Риски, риск, риск…

8. Глава седьмая

Глава 7

Виктория

– Я воспитывала сестру, — решилась на откровенность я, — но она была уже довольно взрослая, когда родители погибли. А её сын — совершенно крошечный! Я правда не знаю, что с ним делать.

– Интуитивно поймёте, — заверила Светлакова таким тоном, словно была во мне уверена большем, чем я в себе.

— А если нет? — скептически вздёрнула брови я.

Уж я-то себя знаю...

— Раз вы не можете позволить себе няню? — хмуро уточнила завотделением.

— Могу, — состорожничала я.

— Хороший вариант! — кивнула мысли Светлакова. — Она возьмёт большую нагрузку на себя. Будет заниматься малышом, а вы при любой возможности учиться. 

— Сомнительно…

— Вы очень грамотная, честная, порядочная женщина, — мягко напирала зав отделением. — Ко всему подходите с точки зрения рациональности, и это делает вам чести, но с детьми иногда нужно больше доверять сердцу. Позвольте ему подсказать верный ответ, и у вас всё получится! Тем более, это ненадолго. Уверяю вас, родители для племянника найдутся очень быстро. 

— Надеюсь, — нахмурилась я, почему-то озадачившись словами Светлаковой, хотя, казалось бы, ещё минуту назад категорически была против такого варианта.

— Проблема в не хочу… Проблема в отсутствующем времени, — нашлась я секундой погодя.

— Но даже тех минут, что вы сможете ему уделить, было бы полезно и ему и вам! По крайней мере, на тот случай, если с ним, не дай бог, что-то случится… А вы близкий, родной… человек. Единокровник.

– То есть вы меня просите быть для него личным донором? — подивилась бестактности заведующей.

– Не совсем, — покачала она головой, — я говорю о том подсознательном, что связывает близких людей…

— Я подумаю, — торопливо встала, не желая больше здесь оставаться и уж тем более говорить со Светлаковой. Пятой точкой чувствовала, что чем больше слушала,  тем больше задумывалась над таким поворотом событий. 

— Не затягивайте с решением, — с достоинством приняла мой побег зав отделением. — У нас в больнице вот-вот может грянуть карантин, и если есть шанс выписать детей, не заразив гриппом, мы за него цепляемся.

— Карантин? — слегка опешила я. 

— И такое случается, — досадливо покивала Светлакова.

Я чуть пожевала губу и поспешила на выход:

— Всего хорошего!

Но уже шагая по коридору, остановилась возле двери в другое крыло — явно в отделение с малышами. Оттуда раздавался такой надрывный разноголосый плач, словно ножом по сердцу.

Собиралась пройти мимо, но ноги будто жили своей жизнью. Не отдавая себе отчёта, толкнула дверь в другое крыло отделения. 

Шаг… второй…

Остановилась возле первой палаты. Заходить не было необходимости — через стеклянную дверь было всё видно, и картина потрясла.