Как только беседа перешла из деловой в более неформальную, и гости допили свой кофе, хозяйка проводила всех в гостиную. Приглушив музыку, Мария скрылась за барной стойкой и вернулась оттуда с несколькими бутылками крепких ликеров и особых вин, которые так часто преподносили ей в подарок иностранные компаньоны. Расположившись на подушке прямо под искусственным ветвистым лимонником, украшающим один из углов комнаты, Алекса продолжала шпионить, наблюдая, как гости, утонув в креслах, приступали к дегустации напитков. Находиться в обществе взрослых было куда интереснее, чем самостоятельно развлекать себя в детской. Здесь не нужно было придумывать воображаемых людей, которые говорят с тобой о секретном и заключают тайные сделки, здесь все знают свои роли, и ей остаётся только получать удовольствие от их компании. Можно было слушать, как они говорят, над чем именно смеются, как интеллигентно и остроумно спорят. Мария, впрочем, как и всегда, не сидела на месте и с присущей ей импульсивной энергичностью крутилась по гостиной, угощала гостей то одним, то другим и с юмором рассказывала что-то очень занимательное. Глядя на неё из-под веточек лимонника, Алекса таяла, словно леденец. И как этой деловой женщине с выдержанной строгостью и изысканностью нарядов, с безукоризненной причёской, макияжем и дорогими украшениями удаётся превращаться в молодую девчонку с горящими глазами и невероятно заразительным смехом?!

С детским неприкрытым обожанием Алекса отмечала всё то, что казалось ей в матери исключительным и совершенным, включая приталенный мраморный пиджачок с глубоким декольте, который являл собой настоящее произведение искусства и сочетался по цвету с её огромными, изумрудными глазами. В последнее время Мария отпустила на лоб густую челку, а благодаря тому, что её волосы, захваченные в высокий хвост, стали ещё длиннее, Алекса всё больше убеждалась в том, что природа одарила эту женщину кинематографической внешностью, которую мама, к её большому сожалению, вовсе не собиралась использовать для того, чтобы сниматься в кино или стать эталоном красоты.

Несколькими часами позже, когда в доме было уже пусто и тихо, в квартире раздалась очередная рапсодия Моцарта, извещающая о чьём-то приходе. Предполагая, что это вернулась сестра, регулярно выгуливающая по вечерам их чёрного мохнатого ньюфаундленда, схожего с гималайским медведем, Алекса шустро подскочила с пола и выглянула из комнаты, но сразу поняла, что ошиблась. Видя, как в квартиру заходит незнакомый мужчина, она могла бы тут же вернуться к оставленной игре и не придавать значения очередному гостю, но отчего-то до сих пор продолжала стоять неподвижно. Без лишней скромности он уверенно прошёл в прихожую, наклонился к невысокой маминой фигурке и навязчиво поцеловал её в щеку. Этот мужчина в длинном, кожаном плаще нараспашку стоял перед ней, будто огромная статуя на прямых, широко расставленных ногах и, энергично похлопывая перчатками по ладони, что-то быстро объяснял. Напрягая свой тонкий музыкальный слух, Алекса старалась разобрать хоть что-то из того, о чём шла речь, но, к своему большому разочарованию, ей так и не удалось собрать обрывки фраз в ценную информацию. Рядом с этим громилой, даже при наличии домашних тапочек на каблучках, Мария казалась совсем крохотной. Получив от хозяйки приглашение на кофе, мужчина расплылся в улыбке и, издав три отрывистых, высокочастотных смешка, похожих, скорее, на кашель, чем на проявление радостных чувств, двинулся за ней. Перемалывая во рту жвачку, он перешёл из прихожей в коридор и тут же попал под освещение автоматически вспыхнувших лампочек. Продолжая чавкать, он ловко скинул плащ и, словно одним выстрелом, прибил его к вешалке. Затем плавно стянул вычищенные до блеска длинные туфли, передёрнул плечами и размашисто пошёл вперед.