Вздрагиваю, когда косматый громила в один шаг преодолевает расстояние между нами и с яростью вцепляется в мое горло:

— Ты хоть знаешь, с кем говоришь, щенок?! — грохочет его голос, отбиваясь эхом от каменных стен огромного зала.

…или сможет…

По крайней мере, его рука на моей шее ощущается весьма угрожающе для моего здоровья. Позвоночник того и гляди норовит в трусы высыпаться. И ноги! Черт, мои ноги уже оторвались от земли!

Вот это в нем дури! Одной рукой такое выделывать.

И тут я задумалась. А я ведь и правда, не знаю, с кем говорю…

Может он демон какой?! Ой, мамочки-Верочки! Вот так попала.

— Из-звините, — выдавливаю хрипло. — Но я действительно не в курсе, кто вы.

Чувствую, как под ногами снова появляется твёрдость мрамора. А безумец, подозрительно щурясь, изучает мое лицо:

— Правда, не знаешь?

Киваю усердно, хоть мне и мешает огромная ладонь, что все еще лежит на моей шее.

Еще одна порция изучающих манипуляций со стороны безумца, и я наконец получаю жданную свободу, и могу вдоволь прокашляться.

— Малец совсем, — заключает ненормальный. — Тебя должно быть и в миру тогда еще не было.

— Чего? — зачем-то переспрашиваю.

— Говорю, не родился ты еще наверно, когда меня здесь заточили.

— Заточили?

Вот блин, я же не высвободила демона какого?

— Сожрать тебя что ли? — равнодушно размышляет вслух мой недружелюбный сосед по склепу.

— Это зачем еще?!

— Голоден я.

— Так чего ж меня сразу?

— А кого прикажешь? В этой каменной гробнице ни одной травинки, чтобы поживиться, — разводит руками.

Звучит вполне правдоподобно.

Не улыбается мне перспективка, оказавшись в загробной жизни, быть съеденной каким-то сомнительным Люцифером бомжеватой наружности. Мысли идут на опережение:

— У меня найдется! — выпаливаю я, под этим пристальным взглядом чувствуя себя десертом на витрине перед бальзаковской дамой отчаянно желающей придерживаться своей диеты.

Юркаю под огромной ручищей, что очевидно намеревалась уже схватить меня, и отыскиваю на полу свой пакет, — слава богу, — с припасами для приютских дворняг.

— Вот! — протягиваю Люциферу. — Там немного, но может хватит на первое время, чтобы не обязательно было меня есть?

Принимает из моих рук «дар», и выуживает из пакета буханку вчерашнего хлеба, что я покупаю всякий раз в ларьке у дома, перед поездкой в детдом. И молочные сосиски самые дешёвенькие, что на вкус не лучше туалетной бумаги.

Демон принюхивается, и очевидно найдя мое подношение сносным, вгрызается в кирпичик:

— Ммм, — довольно мычит он, закусывая сосиской и с аппетитом пережёвывая сухомятку. — Интересное блюдо.

Действительно.

— Вы бы хоть кожуру сняли с сосиски, — мямлю жалобно, но тут же отмахиваюсь, понимая, что ему сейчас совсем не до моих нравоучений. — Ладно, раз с вашим воскрешением и обедом разобрались, то я, пожалуй, пойду, — бормочу, пятясь в темноту.

— Куда? — спрашивает.

И правда? Насколько я могу судить о загробной жизни, уйти из нее не очень-то получится.

— Ну, в уголке посижу, — пищу я. — В сааамом дальнем.

— Бестолковый гном, — фыркает демон. — Выход с другой стороны.

Разворачивается и идет в противоположном от моей лунной походки направлении.

Выход?

4. Глава 4. Неблагодарный

Семеню за демоном, очевидно ориентирующемуся несколько лучше в местных краях, чем я.

Сворачиваем за угол, входя в очередной просторный темный зал, и я едва не врезаюсь в мужскую спину, когда та вдруг застывает прямо передо мной.

И чего замерли? Выглядываю из-за его плеча, пытаясь понять причину затора.

Демон смотрит в темноту на какую-то груду камней, а затем поднимает раскрытую ладонь рядом со своим лицом, и сжимает ее в кулак: