— А, значит, насчет ручки ты не знал…

— Гхррр! Артефакт!

— А насчет воспаления легких думаешь, знаешь? Никто о нем толком не знает, покуда на себе не испытает. Так что ты бы с этим делом поосторожнее был, — киваю на окруживший великана дождь. — Ну, или хотя бы нагрел сначала, раз уж такой всесильный…

Затыкаюсь, когда небесный душ вдруг заканчивается, а в руках у моего озлобленного друга материализуется кусок льда, что по своей форме все больше напоминает тесак мясника.

— Да ладно, вам, уважаемый, — ропщу, — я ведь из благих намерений…

Великан заносит тесак у себя над головой, и я жмурюсь, в ужасе втягивая голову в плечи.

Долгие секунды, плавно перерастающие в минуты, стою с закрытыми глазами, раздумывая, попала ли я снова в другой мир, или все же это была одноразовая акция для смертельно больных.

Приоткрываю один глаз и на минуту теряюсь.

Вместо бродяги передо мной теперь стоит вполне себе сносной ухоженности мужчина, с очевидно отрубленной ледяным тесаком бородой и прочей излишней растительностью. Влажные волосы ниспадают на его по-мужски красивое лицо, тогда как не состоявшийся демон слегка склоняется, стягивая с себя одежду.

А я стою с открытым ртом. А он… вообще прям всююю одежду стягивает.

Ой мамочки-Верочки!

— Эй, вы чего делаете-то, а?! — возмущенно бормочу, с запозданием отворачиваясь.

— Переодеваюсь, — сухо отвечает.

— Не могли это где-нибудь за деревом сделать? А то, как душ в одежде принять, так…

— Это чтобы заодно одежду освежить. Как высохнет, мою наденешь. Раз уж ты хворям подвержен, а мне пока живым пригодишься.

О как? Этот финт назовем – «забота о чемодане», вроде ж так он меня величать успел.

С другой стороны и на том спасибо. Моя-то одежда и правда вся отсырела и провонялась тиной. Эх, знала бы, сменку бы с собой прихватила, один из тех костюмчиков, что я для детишек пошила. У меня все равно размер от старшеклассников несильно-то отличается.

Точно, сменка? А во что это интересно собрался мой приятель переодеться?

Боязливо оборачиваюсь, опасаясь снова застать его в неглиже. Еще одного созерцания этой мощи мое нежное девичье сердце не выдержит.

— Ого, — выдыхаю. И нет, дело не в неглиже и не в мощи, а в том, что я как раз успела застать, как на запястьях моего странного друга, словно из ледяных нитей собираются манжеты белоснежной рубашки.

Подхожу ближе и пристально разглядываю волшебную пряжу. Просто невероятно. Я бы себя ущипнула, если бы до этого уже несколько раз не испытала весьма реалистичную боль, которая доказывает, что я не сплю.

7. Глава 7. Слишком тактильно для брутальных мужиков

— А мне так нельзя сделать? — спрашиваю задумчиво, продолжая разглядывать волшебную одежку. — А то у меня штаны совсем мокрые.

— Околеешь, — фыркает. — Снимай свои странные портки и вон в камзол мой пока заворачивайся. До утра насколько просохнет моя одежда – так и пойдешь.

Тянусь к белоснежной ткани его рубашки, и касаюсь кончиками пальцев. По телу пробегается дрожь, и стужа словно пробирает до самых костей.

— Дурной совсем, — отстраняется великан.

А я настолько заворожена этим удивительным творением, что уже и не обращаю внимания ни на обидные по сути слова в свой адрес, ни на снисходительный высокомерный тон. Бездумно вцепляюсь в руку Морозки, и притягиваю к себе, чтобы разглядеть эту красоту получше.

Это ж надо! Ниточка к ниточке. Я настолько восхитительной ткани в жизни не видала. Даже самые дорогие шелка с этим чудом не сравнятся. Ледяная ткань искрится даже в полутьме, что накрывает лес, вместе со случайными путниками в виде нас с этим великаном. Так и стоим. Я созерцаю прекрасное. А он почему-то не спешит меня одергивать.