Смотрю в свою тарелку, но аппетита всё нет. Понимаю, что должна что-то сказать. Что-то такое, что хоть чуть-чуть смягчит ситуацию. Но слова не идут.

– Татьяна Алексеевна, я вчера… может, была слишком резкой. Простите, если задела вас.

Она садится рядом и неожиданно начинает ласково гладить моё плечо.

– Ну что ты, деточка, какие пустяки. Ну кто не ссорится в семье? Не переживай. Покормлю вас, полежу немного, и всё пройдёт.

Вздохнув, Татьяна Алексеевна встаёт и начинает суетиться, желая угодить мне. Проверяет, насколько тёплая тарелка с кашей, доливает в чашку кипятка.

– Не надо беспокоиться, – настаиваю, чтобы она села. – Это лишнее!

– Надо, Оленька, надо! А чем мне ещё заниматься? Я люблю заботиться о близких, – вечная тема для разговоров.

Мирон, обсудив все свои дела с помощником, спускается к столу.

На фоне давления свекрови теперь и не знаю, когда стоит обсуждать помощь сестре и её переезда. Боюсь, случится настоящая катастрофа.

И нетрудно догадаться, кто будет виноватым во всех трагедиях, если они произойдут!

– Мама, почему тонометр лежит на стуле? Ты плохо себя чувствовала ночью? Почему меня не разбудила?

– Да, было дело, – вздыхает и кивает. – Давление скакнуло. Измучило оно меня совсем. Понервничаю хоть немножко, и всё, начинает скакать. Вот уж точно говорят: старость не в радость! А будить-то зачем? Ты же не врач!

– А что случилось? Из-за Риммы переживаешь опять? – не понимает происходящего Мирон. —Мам…

– Думаю, это, скорее всего, из-за нашего разговора вчера, – решаюсь сама признаться.

Я лучше сделаю это сама и причину сразу расскажу, а то, вдруг свекровь, когда я уеду, вывернет так, как надо ей, и мы с мужем снова поссоримся. А у нас, кажется, всё очень даже неплохо складывается, и есть шанс на нормальную семью.

– О чём вы?

– Ты задерживался. Я случайно услышала разговор Татьяны Алексеевны и твоей сестры и стала невольным свидетелем того, как твоя мама обещала, что в следующем месяце мы опять будем оплачивать ипотеки Риммы. Я сказала, что нам самим очень нужны будут деньги скоро.

Мой муж переводит на меня взгляд, слушает, не перебивает и хмурится.

– Интересно…

Вижу, что он зол. Но на кого, на меня или на маму, что она опять наобещала сестре?

Поглядываю на часы. Опаздываю.

Начинаю убирать со стола, но Татьяна Алексеевна перехватывает мои руки.

– Ничего не надо, деточка. Не переживай! Езжай на работу, а то опоздаешь.

На работе наступает полный аврал. Зашиваюсь в делах, потому что у меня сразу несколько сделок.

Мирон приходит последние дни очень поздно, но я не могу его дождаться и просто вырубаюсь. У меня нет сил ни на что, кроме сна. Читала, что такое бывает при беременности, и снова начинаю тешить себя надеждами.

На ходу между сделками сдаю длинный перечень анализов и жду результата.

Тему ипотечных долгов Риммы мы больше пока не поднимаем. У меня примерно три недели до следующего платежа.

Ставлю себе напоминалку в телефоне поговорить с Мироном.

Я верю, смогу убедить мужа, что нам самим могут скоро понадобиться деньги.

Но и с Татьяной Алексеевной надо будет поговорить теперь так, чтобы она больше не волновалась. Я несколько раз хотела написать ему сообщение на эту тему, но получалась целая «простыня», и я удаляла.

Лучше лицо в лицо. Надёжнее.

По СМС можно не так понять эмоции человека. А в нашем случае это очень опасно, и так по тонкому льду в отношениях сейчас шагаем на фоне конфликта из-за ипотеки его сестры и вопроса с переселением свекрови.