– Татьяна Алексеевна, – увожу в тему, которая волнует меня. Грубить не хочу, но она всё чаще нарывается на грубость. – Пожалуйста, не убеждайте свою дочь, что мы будем платить за неё каждый месяц ипотеку. Нам самим нужны деньги. Вы же должны это понимать.

– Зачем? Куда вам их тратить? У вас прекрасный дом, хороший ремонт, у каждого по машине. У тебя великолепная работа, Мирон сам себе начальник. Шубы, платья, сумочки. Что только сын мой тебе не купил. Зачем ещё-то? Детей у вас нет, – продолжает перечислять, не стесняясь, – деньги особо тратить некуда.

Она замечает моё удивление, и сразу же поправляет себя.

– Оленька, я, наверное, не так выразилась, – снова лебезит. – Просто имела в виду, что сейчас у Риммы такой сложный период в жизни… Что ей нужнее, – речь всё тише и тише.

– Я уже это слышала, – теперь уже перебиваю.

– Но кто же думал, что муж её бросит. Повторяю, деньги она обязательно вернёт! – но она на своей волне и продолжает.

– И всё-таки, пожалуйста, Татьяна Алексеевна, повторяю, не настраивайте её на то, что мы будем постоянно за неё платить. У каждого свои проблемы! – может ей надо повторить дважды?

Ок, мне нетрудно.

– В семье все проблемы общие! – словно учительница ученика поправляет меня назидательно. – И очень важно, что, надеюсь, Мирон думает так же. В конце концов, он зарабатывает львиную часть доходов в семье.

– Мы же решили обсудить это с Мироном! – напоминаю ей.

Я верю в душе, что мой муж услышит меня. Нам самим будут нужны деньги. А если он согласится и пойдёт у своих близких на поводу… Тогда… Я не знаю, что тогда.

Развод?

– Хотя, знаете… – делаю многозначительную паузу, – В принципе, я готова согласиться на пару следующих платежей, но с условием, – неожиданно мне приходит идея в голову, которая её точно не устроит.

Вижу, как замерла моя свекровь.

– Условие? Какие ещё могут быть условия?

– Условие такое: мы платим сейчас, а я хочу, чтобы она ровно через год оплатила моё Эко. Если мы помогаем ей сейчас, тогда она поможет нам, когда встанет вопрос с большими расходами на лечение по бесплодию.

– Что такое Эко?

– Не слышали про такую процедуру? – удивляюсь.

– Это когда ребёнок из пробирки? – брезгливо кривит лицо. – Это ты придумала?

– Он самый, из пробирки, – киваю.

Вижу, как Татьяну Алексеевна злится моему отпору. Обычно мы вполне неплохо общались, но за последнее время от прошлого общения не осталось и следа.

– Но это дорого!

– А за ипотеку дочери вашей платить недорого? За сам не переживайте, у вас не попросим. Мы сможем себе позволить, но для вашей дочери лавка помощи закрывается.

Она резко остаётся из-за стола, бросает чашку в раковину.

– Оля, я уверена, что, если бы у твоих родственников были проблемы, Мирон бы обязательно помог! В конце концов, насколько я знаю, он и так помогал твоей матери, – смотрит на меня многозначительным взглядом.

Она этим взглядом словно напоминает мне о том, сколько мы с Мироном потратили денег на операцию моей мамочке в прошлом году. Признаться, если честно, этот момент я упустила.

Но ведь он действительно помог…

– По сути, это всё то же самое. Но тем не менее я ни слова не сказала о том, что мой сын дал твоей матери деньги.

Теряюсь. Становится стыдно. Сумма действительно была большая.

– Вот, милая, про маму-то ты свою забыла. И про операцию, и про расходы. Ну правильно! Это же твоя мама! Любимая! Родная! А мы кто?! Для Мирона кто?! Чужие люди? – обидчиво заявляет мне. – Ты забываешь, что Мирон мой сын, а Риммочка его сестра!

Не говоря больше ни слова, встаю и выхожу из-за стола. Не хочу продолжать, ведь точно знаю, что наш разговор ни к чему хорошему не приведёт. В данный момент мне крыть нечем.