– Скоро будут, – скрещивая пальцы, отвечает.

– Буду в переговорной. Надеюсь, там все готово? – поворачиваюсь на сто восемьдесят и не дожидаясь ответа иду в соседний кабинет.

Мы с Ренатом, как кошка с мышкой. Сначала я его ненавидел, узнав об измене отца и страданиях матери. Еще и ребенок. Двойной удар по ее здоровью. Никакие страдания еще не приносили счастья в конце.

Ненавидел - это даже мягко сказано. Он был как черное пятно в моей жизни, которое не стереть и не забыть.

Вторая семья отца оставила неизгладимый след на формирование меня, как личности. Я стал жестким, я перестал ценить людей, сразу научился их использовать. Мне было пятнадцать, когда я случайно услышал разговор предка, мальчик был болен и его шалава набралась смелости и позвонила, в момент, когда он был дома, после этого мое детство закончилось. Матери я соответственно ничего не сказал, но играть в счастливую семью не желал. Стал ежиком, если говорить ее словами, замкнулся в своих проблемах, стал убегать из дома, курить. Связался с плохой компанией и кожей почувствовал всю прелесть уличной жизни. Колоться не начал только благодаря маме, жалко было ее слез, не хотел добавлять новых.

После смерти отца сразу прибрал к рукам фирму и сел в его кресло. Точнее я сжег его, а себе купил новое. Уволил без сожаления почти всех его приближенных, оставив обычных работящих сотрудников и создал новую империю.

Испытывал ли я жалость к отцу? Нет! Даже на похоронах молча стоял и смотрел, как его засыпают землей.

С Ренатом мы начали общение примерно года два назад. Он сам пришел, постучав в дверь моего кабинета. Сначала я хотел его убить за столь дерзкий поступок, но потом решил дать парню шанс и начал постепенно знакомиться с братом. Даже устроил его к себе, поняв, что тот ни на что не претендует. Да даже если и осмелится, шансов у него ноль.

Захожу в переговорную и начинаю изучать документы, аккуратно лежащие на моем столе. Может дать этим французам шанс? Ренат же тоже не идиот, зная о провале, так настойчиво цепляться за них. Хотя, он оптимист, который верит всем и вся!

Мои мысли прерывает шум и непонятная речь. Этот пункт тоже был одним из, почему я так против. Французский не довелось изучать, а я ох как не люблю, когда говорят непонятно что, глядя прямо в глаза.

– Где Тамара Викторовна? – смотрю на соседний свободный стул, потом перевожу взгляд на Рената. Мой переводчик должен быть под рукой. Чужим не доверяю.

– Она на больничном. Вместо нее сегодня переводить будет Камила Сергеевна.

В этот момент стул занимает та самая девушка, одаряя меня робкой, вежливой улыбкой. Запах вокруг меня приобретает цветочный аромат.

Камила значит!

– Тогда начнем, – не сводя оценивающего и изучающего взгляда с девушки, начинаю переговоры. Нужно попробовать сломать этих французов и установить свою цену за объект.

Когда Камила открывает свой рот Адам Ришар оживает, у прилизанного француза даже голос меняется.

Красивая девушка даже с глубоко женатыми стариками творит чудеса. Конечно же, она этого не замечает, а продолжает непринужденную беседу под мою диктовку.

Адам пускает нелепые шуточки по поводу красоты русских женщин, Камила краснеет, переводя достаточно откровенную фразу, а я напрягаюсь, продолжая наблюдать за реакцией девушки на старика.

Не могу оторвать от нее своего взгляда. Даже брат со своими французами не могут переманить моего внимания на себя.

Интересно, она знает про французский поцелуй?

Смотрю на ее, цвета кофе, глаза, на ее чувственный рот и думаю о поцелуе ещё сильнее.

Я хочу ее!

Мой взгляд плывет ниже по фигуре и останавливается на полностью закрытой груди. Полный антисекс, все застегнуто до последней пуговки.