Ну слава богу. Выходит, не я одна чувствую себя не в своей тарелке.

– Так, ну я тоже, пожалуй, пойду, – суетливо хватаюсь за сумку и извлекаю из нее несколько купюр.

– Ты сейчас куда? – спрашивает Диляра. – Если хочешь, мы можем тебя подвезти.

– Не стоит, – наверное, чересчур рьяно отказываюсь я. И чуть спокойней продолжаю. – Я на такси. Мне так проще.

Обнимаю Диляру, адресую прощальный кивок Никите и торопливо шествую прочь.

Что сказать? Москва снова не щадит моих чувств. Как и в первую мою попытку ее покорить. Что ни день, то новое потрясение.

Кажется, пора осваиваться медитативные практики и запасаться волокордином.

6. Глава 6

Идет уже вторая неделя моего пребывания в Москве и, как ни прискорбно это признавать, с каждым днем Анвару Эльдаровичу становится только хуже. Он почти не ест, плохо спит и держится только благодаря уколам мощнейшего обезболивания.

Прямо на глазах этот некогда здоровый и энергичный мужчина превращается в бледную тень. Жизнь капля за каплей испаряется из его тела, и этот процесс невозможно остановить. Нам с мамой приходится смотреть, как он умирает, и глотать удушливые слезы бессилия.

Смерть коварна в любом случае. Но уж лучше, когда она наступает внезапно.

Дабы окончательно не провалиться в апатию, я, как и велел Анвар Эльдарович, дни напролет провожу в его благотворительном фонде под названием «Жизнь, культура и спорт». Директриса Валентина Андреевна любезно вводит меня в курс дела, рассказывая об организациях, проектах и людях, которым оказывается помощь. Это и международная ассоциация каратэ, и интернаты для слабовидящих детей, и многочисленные картинные галереи.

Оказывается, Анвар Эльдарович учредил фонд семь лет назад и за это время помог сотням тысяч людей реализоваться, стать здоровее и образованнее. Он жертвовал на благотворительность баснословные суммы денег и при этом предпочитал оставаться в тени. Разумеется, в СМИ не раз просачивалась информация о его выдающейся деятельности, но о реальных масштабах оказываемой помощи не знал никто. Поэтому, покопавшись в отчетах фонда, я испытываю настоящий шок.

Я и подумать не могла, что живу бок о бок с одним из главных филантропов страны.

– Почему именно каратэ? – удивляюсь я, глядя на огромные цифры, направленные на поддержку этого вида спорта.

– Как-то Анвар Эльдарович признался, что в юности очень увлекался каратэ, – говорит Валентина Андреевна. – Так что, я думаю, это элементарное стремление человека сохранить в душе лучшие годы жизни. И, возможно, попытка таким образом ненадолго вернуться в молодость.

– Потрясающе, – восхищенно тяну я, листая страницы.

– Да, Анвар Эльдарович был потрясающим человеком, – соглашается женщина. – А вы, Валерия Романовна, значит, будете его преемницей?

Я вскидываю настороженный взгляд, и женщина поясняет:

– Я знаю о недуге Алаева. Он сам мне поведал. Сказал, что в ближайшее время пришлет того, кто его заменит. И вот к нам пришли вы.

В серых, необыкновенно добрых глазах Валентины Андреевы искрится надежда, и я смущенно отвечаю:

– Если честно, я пока не знаю, как сложится дальше… Наверное, еще рано об этом говорить.

– Я вас понимаю, – кивает она. – Просто мне бы очень хотелось, чтобы наш фонд продолжил существование. Ведь он несет так много света в этот затянутый мраком мир.

– Что правда, то правда, – отзываюсь тихо.

Стоит мне представить ребенка, которой благодаря дорогостоящей операции, спонсируемой фондом, наконец смог увидеть лица родителей, как в носослезных каналах тотчас ощущается характерный зуд. В последнее время я жутко сентиментальна.

– Валерия Романовна, вы в порядке? – тревожится Валентина Андреевна. – Я вас расстроила?